Не сразу поднявшись на пошатнувшиеся ноги, потрогал рукой саднящее ухо, совершенно не удивившись обильной крови.
Ну, понравился тебе ответ Его Благородия? напарник, подойдя поближе, насмешливо оскалился, и, достав трубочку, начал раскуривать её, пуская дым в лицо, Поня́л, или мне, значица, повторить?
Не отвечая, Ванька побрёл в сторону мешков, хотя после такого учения ему бы, по хорошему, на больничный денька на три
уйти но реалии здесь, в Российской Империи, вот такие вот, когда чуть что, и в морду!
Скидок на травму, на возраст, на худосочность и на что бы то ли было ещё, ни ему, ни кому бы то ни было другому, никто не делал. Солдаты, матросы и горожане работали с полной отдачей.
Как он сам продержался до позднего вечера, как не упал в обморок, как
и вечером, разумеется, никто не отпустил его, хотя некоторые горожане, как он заметил, спокойно разошлись по домам.
Щурясь воспалёнными глазами, в которые за день многажды раз попадала земля, Ванька неловко, полубоком, пристроившись перед неровным земляным выступом, на котором он кое-как поставил выданную миску, ест, черпая похлёбку дрожащими руками и наклонившись пониже, чтобы не расплескать ничего.
ты, малой, не гневись ни на Бога, ни на людей, жужжит под ухом бодрый ещё старикан, поучая жизни, Подумать ежели как следоват, так ты и сам виноват! Ну кто вот так вот, как ты, поперешничает? Да ты не зыркай, не зыркай а то ишь!
Я прервавшись, старикан начал раскуривать трубочку, Я давно живу, и свет повидал так, как ты себе и представить не могёшь! Поперешный ты, парнишка, поперешный! Ох и тяжко тебе будет, ох и тяжко
Он даже закрутил головой, закатывая глаза и как бы показывая этим, как тяжко придётся Ваньке.
Небось, при прежнем барине, как сыр в масле катался? прищурился старик, не дожидаясь ответа, А сам ён, ну как ты сам, токмо постаревший, хехе
Не став отвечать, Ванька, чуть повернувшись, только улыбнулся кривовато. Он и так то, в виду воспитания, не стал бы посылать старого человека так далеко, как хотелось бы, так ещё и ложка одолжена Матвей Пахомычем, и говорит он, быть может, так, что аж в мозгах зудит но так ведь и не со зла! Добра желает человек так, как понимает его.
Байстрюкам, со знанием жизни продолжал рассуждать старикан, окутывая Ваньку клубом на редкость вонючего самосадного дыма, и так-то в жизни непросто! Они, болезные, за грехи родителей своея жизнью отвечают, так-то!
Как уж там нагрешила давно помершая Ванькина крепостная мама, не имевшая выбора, Бог весть. Спорить он не стал, осторожно кусая чёрствый, тяжёлый, глинистый хлеб и сёрбая жидкую похлёбку, отдающую не то землёй, не то просто сваренную на подгнивших, подпорченных продуктах.
А ты, небось, рядышком с барчуком рос, разглагольствует проницательный старикан, Эт оно сразу видать! А потом, значица, повернулось всё иньше, и ты уже не наособицу, а как все, только што ещё хужей! Ты ж, малой, наособицу привык, высоко себя держишь, а народ, ён такого не любит.
Ты смиренней будь, смиренней ещё раз пыхнув, старикан задумался, Да молись почаще, вот так вот! Николаю Угоднику самое первое дело, скажу я тебе
Солдаты и матросы, оставив только часовых, устало разбрелись по казармам, которые здесь, на Шестом Бастионе, в виду главенства флотских, называют кубриками. Бытом горожан должны были озаботиться они сами, и, в общем-то, они справились, прихватив с собой на Бастион и баклаги с водой, и какую-то одежду, и всё, что им было нужно.
Здесь, в осаждённом Севастополе, с нехваткой всего и вся, с самым дурным управлением войсками и воровской властью интендантов, зарабатывающих деньги буквально на крови солдат и обывателей, все уже привыкли надеяться, насколько это вообще возможно, только на себя.
Горожане, привлечённые к работам, приносят с собой и воду, и еду, и, бывает, даже инструмент, привыкнув к этому положению вещей и находя его едва ли не естественным. Ругаются, конечно, на интендантов, да на штабных, но, кроме ворчания в усы, никто ничего не делает для исправления ситуации.
Ванька устроился на рогожных мешках, сложенных близ одной из земляных стен под плохоньким навесом, и, чтоб была хоть какая-то защита от ночного холода, накинул их на себя, сколько смог. Сон между тем не шёл, и он весь извертелся, пытаясь найти положение, в котором спина не будет ныть так сильно, но тщётно.
Усталость страшная, обморочная, но заснуть никак не получается, а в голову, не ко времени, полезли дурные мысли.
' Мне здесь не нравится всё, и настолько всё, что сил просто нет горячечно, обрывочно думал он, стараясь, раз уж всё равно не спится, хотя бы мыслями отгородиться от ноющей боли в мышцах, сорванных ногтей и больной головы, Вот что я защищаю здесь, на этом бастионе? Пусть даже не по своей воле, пусть но ведь защищаю!
Это не моя война, но даже так, попавший сюда, в это время, да и на бастион, без своего желания, я сочувствую, сопереживаю, чувствую некую сопричастность. Чёрт даже это, как там его? Лала-ла Севастополь останется русским! Нет, не помню а давят ведь эти строки, пусть даже и забытые, на патриотизм! Строки