Вот что, голубчик, сказал он гонцу Великой княгини. Ты ведь понимаешь, что тебя как изменника и заговорщика ждут страшные пытки и ужасная смерть. Но ты родился в рубашке. Я выведу тебя сейчас отсюда и далеко в лесу, за линией охраны, отпущу. Ты доложишь тем, кто тебя послал, что ты все выполнил, как положено. Грамотку же эту я сам по адресу доставлю вот тебе на то мое княжеское слово! А чтобы ты и твоя семья добрым словом меня век поминали вот тебе кошель, а в нем пять рублей этого тебе хватит, чтобы купить маленькую деревушку, построить в ней церковь и молится в ней за наши с тобой грешные души
Гонец рухнул на колени и поклонился, коснувшись головой пола.
Князь Федор Бельский всегда умел договариваться с людьми
Когда в темноте подземелья, едва освещенном огарком свечи, вдруг чтото лязгнуло, заскрипело, и часть стены, сдвинувшись, стала медленно отъезжать в сторону, молодые люди, все разом закричали, вскочили на ноги и ощетинились оружием, готовые отразить любую атаку.
Но когда они услышали родной и знакомый голос Картымазова, они не поверили своим ушам, а когда он, вдруг вынырнув из полной темноты проема, предстал перед ними, реальный, живой и слегка подвыпивший они не поверили своим глазам.
Ну что, юные заговорщики, допрыгались? как ни в чем не бывало, спросил Картымазов, и, присев на один из сундуков с мнимой казной, отпил глоток из своей походной фляги, наполненной за столом у князя Федора. Собирайте свое барахлишко, да пошли отсюда, покуда тысяцкий Дубина не спустит на вас по лестнице пару бочонков пороха с зажженными фитилями
В мерцающем свете свечи было видно, как выражение лиц молодых людей меняется, по мере того, как они начинают осознавать ситуацию.
Но к удивлению Картымазова никто не шелохнулся.
Только Петр подошел, встал на колени перед сундуком, и обнял отца за плечи.
Я так рад повидать тебя отец! Спасибо, что ты зашел простится с нами.
Да вы что рехнулись тут все что ли? улыбнулся своей неповторимой саркастической улыбкой Картымазов. Какой «простится»? Я пришел за вами вот подземный коридор и выход далеко за город. Нука, встали все и за мной. Живо!
Нет, отец, мягко сказал Петр и, поцеловав его руку, встал с колен.
Теперь тон его голоса сменился на твердый и жесткий, какого Картымазов никогда не слышал у своего сына. Он стал чемто похож на его собственный.
Мы никуда отсюда не пойдем, отчеканил Петр. Мы присягали на верность княжичу Василию. Победа или смерть говорили мы. Победа не состоялась. Значит, остается смерть. Разве не ты сам учил нас: дворянин не нарушает своего слова!?
Картымазов вздохнул, отпил глоток из свой фляги, встал и так же твердо сказал:
Что ж, я вас понимаю. И одобряю. Да, именно так вас учил я и ваши родители, которые тоже здесь. Что мне им передать, когда я выйду отсюда? Что мне передать твоей матери жене, сыну? спросил он у Петра.
Передайте
им и моему отцу, который далеко отсюда, сказал Иван Медведев, что мы хотели быть такими, как вы. А если так у нас не поучилось, то лучше умереть это единственное что нам осталось, чтобы не уронить ни своей, ни вашей чести. Мой отец любит повторять, что ничего в жизни не бывает случайным. Значит, так было нам суждено.
Да я помню, действительно я слышал такие слова от твоего отца. сказал, вдруг появившись из темного проема, князь Федор Бельский. Я рад тебя видеть, юный Медведев. Однажды, когда твой отец спас мою жизнь впервые, я спросил, чем могу отблагодарить его. Он попросил взять из моей библиотеки всего лишь одну старинную греческую книгу и сказал: «Когда у меня родится сын, я буду читать ему эту историю, чтобы он вырос похожим на хитроумного Одиссея.
Ты князь Федор Бельский? удивился Иван. Отец мне много рассказывал о тебе, а твою книгу он, действительно, не раз читал вслух. Не только мне, но и всем моим братьям и сестрам.
Да, меня зовут Федор Бельский, но я пришел сюда не в роли князя, а в роли простого гонца.
Он протянул Медведеву, свернутую в трубку грамоту, с которой свисала печать Великой княгини.
Медведев медленно взял грамоту развернул и начал читать:
«Именем Великого князя Василия настоящим повелеваю»
Он умолк, прочел до конца сам и передал стоящему рядом Яну.
Каждый читал, склонившись к свече, и передавал следующему, пока не прочли все.
Петр прочел последним, и протянул послание отцу.
Я слышал, вы тут чтото говорили о дворянской чести и присяге? сказал князь Федор. Разве они не повелевают вам немедля исполнить то, что приказывает тот, кому вы присягали?
Молодые люди переглянулись.
Это верно, сказал, наконец, Петр, но.
Никаких «но», перебил его князь Федор. Для Патрикеева вы убиты при попытке сопротивления. Просто погребены под руинами, которые лежат вон там, над нами, Федор поднял палец, а для тех, кому вы присягали вы выбрались, благодаря поддержке друзей! А стыдится поддержки друзей нельзя! Это грех. Спросите ваших отцов, сколько раз они помогали друг другу выбираться из самых безнадежных положений! Когдато твой отец, обратился он к Ивану, находился у меня под стражей и был на волосок от смерти, потому что я принимал его за врага. Терем, где он сидел, охранялся не хуже, чем это место, где мы сейчас находимся. Но вот стоящий перед вами Федор Лукич и Филипп Бартенев, не видя возможности выкрасть Медведева из моего плена, нашли возможность выкрасть меня, а уж Медведева я потом сам выпустил. Помню, мы тогда славно часок посидели все вместе и выпили пару бутылок хорошего вина. Я сказал тогда этим людям, которые с тех пор стали моими друзьями, что это был самый лучший час в моей жизни. Так что не стесняйтесь того, что ктото помог вам радуйтесь этому! Пойдемте лучше да выпьем вина, как тогда, все вместе и клянусь вам если то был лучший час мой жизни, то сегодняшний день я буду помнить отныне, как лучший день моей жизни!