Шрифт
Фон
7. «Прошли верблюды сквозь ушко»
Прошли верблюды сквозь ушко,
Попали в рай и успокоились,
А мы с тобой так далеко
Зайти ни разу не сподобились.
Ягненка волк поцеловал,
И укачал в своих объятиях.
Но (что бы ты ни говорил)
Ягненку ты не позавидовал.
Живем как можем, кое-как,
В перемонтированной башенке,
Покинуты на нас самих,
И как бывает ночью страшно нам.
1975 8. «Открой, заговори, скажи»
Открой, заговори, скажи,
Ответь, признайся и поведай,
Чтоб слово камнем из пращи,
Самофракийскою Победой
Метнулось в мир из тьмы твоей.
Не смей молчать. Таить не смей.
Молчанью оправданья нет,
И, как художник выжал краску,
Так ты прозаик и поэт
Все слезы выжми на огласку,
Все скрепы настежь отпусти,
Вселенную оповести.
Но не отчетливою одой,
А бредом, криком и свободой
С наружным шумом пополам!
Найди себе освобожденье,
Другим позволь до пресыщенья
Питаться тайною твоей.
Не смей молчать. Скрывать не смей.
1978 9. «На роковой стою очереди́»
На роковой стою очереди́.
Товарищ, становись иль проходи!
А что дают: муку аль бумазею?
На это я ответить не умею,
Но слышала, что керосин дают:
Не всех зароют, избранных сожгут.
Давно стоишь? Одна? А люди где же?
Почем я знаю! Проходи, невежа.
1979 10. Первое послание Н. Моршену
Ты в ночь бежал. Я в ночь бежал.
Ты думал о надзвездной Лире,
А я о короле мечтал,
О потерявшем разум Лире.
И на окраинах земли,
Средь возвышающих обманов,
Мы что-то вместе сберегли
Меж двух огромных океанов.
И хорошо, что Скорпион
Тебе приходится патроном.
Мой Лев, о, как ощипан он!
Но полон золотом и звоном.
Тьмы низких истин отдаю,
И о Лукерье не жалею,
Но дядю Тома я люблю:
Готов повеситься на шею!
Лукерья из Живых мощей.
Из Хижины дяди Тома.
Envoi
(Я сочиняю оттого,
Что мне полезны упражненья,
И нет приятней ничего
Американского общенья.)
1975 11. Второе послание Н. Моршену
Вегетарьянцы, викторьянцы
Живут меж нами там и тут.
Эсперантисты, шахматисты,
Как мошки, в воздухе снуют.
А мы зачем? Какое дело
Вам до меня и мне до вас?
А вот подите ж, в эту среду
Я повторяла целый час
Те памятные ваши строки,
Где вы сказали, что блажен,
Кто посетил сей мир в те сроки,
Когда он цел, но не совсем!
Мне говорят, что это Тютчев,
Но я на недругов плюю
И, словно ветреная Геба,
На вас бессмертья чашу лью.
О, риторические бредни
И стоп ямбических вино!
Пусть так, и зритель вы последний,
Но собеседник все равно!
1975 «Старушки кормят птиц»
Старушки кормят птиц
И кошечек ласкают,
А кошечки потом
Тех птиц за хвост таскают.
Не плачь о том, что мир
Не чёсан и не вымыт:
Он лучше остальных
У тех ужасный климат.
1975 О бабочках и рыбах
Если миллионы лет тому назад
Вы были арге́ма моэ́нас,
То я могла быть только лемо́ниас су́диас,
В горах Тут-он,
В июньский вечер,
В кустах жасмина.
Но если вы были дактилопте́рус воли́танс,
Я, наверное, была пла́такс меланозо́ма,
В теплом море, у берегов Там-она,
В зеленом море, в подводный час.
1975 Памяти Державина
Жизнь, как турецкий, как персидский,
Тьмутараканский иль афганский
Ковер, за мной бежит, стелясь.
По нем уходят принц и нищий,
И рыболов, и птицелов,
И тот, кто говорил о Ницше,
И тот, кто обожал без слов.
А впереди другой ложится
Ковер, за горизонт стелясь:
Он красный, бархатный, роскошный,
Над ним натянут полог мощный,
И по обеим сторонам
Стоят торжественно и чудно
Гиганты в шапках изумрудных.
В руках мечи бьет барабан
Гремит музыка пред толпою,
И на осьмнадцати щитах
Несут, несут врагам на страх
Листы, исписанные мною.
1975 Переводы с берберского
ими тгит аганим, нг асиад, нгик ини тгит туктт, нг нкки баб и иганим.
1. «Если ты тростник, я рыбак и держусь за тебя»
Если ты тростник, я рыбак и держусь за тебя,
Если ты крючок, я к тростнику прикрепляю тебя,
Если ты рыба, я крючок и хватаю тебя,
Если ты море, я лодка и скольжу по тебе,
Если ты дождь, я земля и пью тебя,
Если ты солнце, я туман и прячу тебя,
Если ты месяц, я туча и бегу по тебе,
Кем бы ты ни была, я иду в поединок с тобой
и побеждаю тебя.
1975 2. «Давай посидим с тобой, как два леопарда»
Давай посидим с тобой, как два леопарда.
Давай полежим с тобой, как два борца.
Давай постоим с тобой, как два аиста.
Давай полетим с тобой, как два орла.
Давай закричим с тобой от блаженства.
Давай помолчим с тобой от сомнений.
Давай уснем с тобой, как после ливня
Два бамбука засыпают, обнявшись влажно.
1976 С помощью французского подстрочника.
Берлинский зоопарк
1. «Два лебедя, касаясь клювом клюва»
Два лебедя, касаясь клювом клюва,
Фигурной скобки ловят очертанье,
И две руки в пожатье неслучайном
Двух ящериц объятье повторяют.
Но есть еще иные измеренья,
Где леопард и зебра намекают
На золотые пятна нашей жизни,
На тишь и грусть забытых чресполосиц.
Берлин, июнь 1977 2. «В зоологическом»
В зоологическом
Трагическом саду
Каждый второй хромает с палкой,
Каждый пятый сидит в колясочке,
Напевает немецкую песенку:
Вы катитесь, колесики, по дороженькам,
Я давно сказал прости-прощай своим ноженькам,
С той поры, как лежал под Орлом
В сугробе голубом,
Тому тридцать лет и три года.
А зовут меня Илья Муромец,
Протезы у меня американские,
Челюсти швейцарские,
Слуховой аппарат французский,
А стеклянный глаз английский.
Но память у меня русская:
Голубой сугроб Да чужой сапог,
Но милостив Бог:
Не в висок, а в лоб.
Берлин, 1977
Шрифт
Фон