Теперь в кабинете директора пахло не табаком, а французскими лосьонами и дезодорантами. Женщины заметили, что новенький после обеда каждый раз приезжает в свежей рубашке и другом галстуке. Это, по их мнению, характеризует "шефа", как господина чистоплотного и перспективного.
Двадцатисемилетний директор оказался человеком незаурядным, целеустремленным и с фантазией. От русскоязычных сотрудников он не стал избавляться способами вроде взысканий за незначительное опоздание или несвоевременную сдачу материалов. Метод новичка поразил всех своей иезуитской простотой. Секретарша обходила все кабинеты и сообщала распоряжение директора: собраться к 10.00 в приемной. Народ приходил к десяти, рассаживался, кому хватало стульев, и ждал начала совещания. Проходило пять, десять, двадцать, сорок минут, но сотрудников не приглашали. Раздавались возмущенные возгласы, люди расходились, и вдруг следовало новое распоряжение (директор по телефону звонил через стену секретарю) - совещание переносится на послеобеденное время. После обеда ситуация повторялась, и встреча переносилась на утро. После двухнедельного правления нового руководителя русскоязычные работники в массовом порядке стали писать заявления
"по собственному желанию".
4
"Надо срочно искать работу! - лихорадочно думал Ильин. Эту пытку я долго не выдержу. А не получится, как в старой поговорке: каждая последующая жена - хуже предыдущей!»
Но долго искать работу не пришлось. Антон встретил старого приятеля, и тот сообщил, что написал заявление об уходе из своей редакции.
- Да разве можно твоего редактора с моим сравнивать? удивился Ильин.
- Можно, - ответил Валентин, - но не нужно. Хочешь, махнемся, не глядя, тогда и почувствуешь разницу.
- Запросто! - согласился Антон.
"Чем же его не устраивает редактор? - думал, возвращаясь домой, Ильин.
Антон знал, что сорокалетний Ильясов, полгода назад вернулся из Токио, где четыре года работал собкором центральной газеты, свободно владел тремя иностранными языками, а по-русски говорил - залюбуешься! За те полгода, что он возглавлял международный республиканский журнал (по своей сути повторяющий апээновский "Спутник"), никакой отрицательной информации вроде бы не было.
Утром Ильин был в кабинете Ильясова. Редактор, как старый знакомый, поздоровался за руку и жестом указал на кожаное кресло.
- Слышал, что у вас освобождается место фотографа,- начал Антон.
- Да, ответил редактор. - Вот Валентин закончит сдачу дел, и можете принимать у него лабораторию.
- У меня к Вам просьба. Мне нужна вторая половина рабочего дня, и я бы хотел устроиться на полставки.
- Зачем же на полставки? Оформляйтесь на полную, как положено. А сколько вы будете на работе один час или круглые сутки - меня не интересует. Мне нужны хорошие слайды, сданные вовремя в секретариат. Ильин ушам своим не поверил!
С понедельника он уже работал на новом месте, наслаждаясь свободой, и еще не веря в свалившееся на него счастье.
Пребывание в редакции международного журнала оказалось таким комфортным, что вызревающая мысль о переезде в Россию утихла, как зубная боль.
Уехавший полгода назад на Среднюю Волгу сотрудник и приятель Ильина Игорь Никитин, присылал письма, в которых делился своими впечатлениями об исторической родине. Зарисовки бытовых сцен своей дикостью соперничали с описаниями Максима Горького. Антон относил это на счет впечатлительности Игоря.
Подумать только! "Лужи блевотины и крови на асфальте, снегу (в зависимости от времени года) возле питейных заведений и на центральной улице города".
"Неужели и мне когда-нибудь доведется увидеть эти картинки русской жизни", - думал Ильин.
И как в воду глядел.
В один из апрельских вечеров в квартире Ильина раздался междугородный звонок. Звонила родственница жены и сказала: "Если хотите- переезжайте к бабушке насовсем. Ей уже восемьдесят лет и ухаживать за ней некому. Надумаете - сообщите".
Прошлым летом Ильины ездили в отпуск в Средневолжск и видели это жилье, - старый деревянный дом с печным отоплением в центре города без канализации, без ванной, без душа, с клозетом на улице. Три маленьких комнатки, крошечная кухонка, где двоим тесно.
И вдруг Антон ясно понял - или сейчас, или никогда! И он, плюнув на новую работу, на стабильную зарплату, на хорошую квартиру, решился уехать. Сначала один, чтобы осмотреться, устроиться на работу, прописаться, сделать
ремонт, а потом, осенью, забрать к себе семью.
Весть об отъезде Ильина мгновенно облетела шестнадцатиэтажный издательский корпус, который с легкой руки Антона уже лет десять журналисты называли "элеватором". Теперь, встречаясь с Ильиным, чуть ли не каждый считал своим долгом пошутить, скрывая чувство зависти: "В Россию едешь! Смотри, не спейся там!".
5
Приехав в Средневолжск, Ильин сразу же позвонил Игорю Никитину. Встретились у почтамта. Еще издали, увидев Антона в зимних сапогах, в куртке с пристегнутым мехом и шерстяной вязанной шапочке, Игорь рассмеялся и, пожимая руку спросил:
- Ну что, бабай, замерз? Это тебе не Ташкент!
- Слушай, здесь всегда такой конец мая?