Незадолго до этого в руки психиатра попала удивительная книга, бестселлер только что сошедший с полок книжных магазинов. Молва о книге не смолкала, страницы в интернете пестрели рецензиями на книгу. Однажды врач купила нашумевшую книгу, ведь ее с жаром советовали все знакомые! Прочитав роман, психиатр была потрясена и тронута до глубины души. Каково же было ее удивление, когда прохладным вечерком, когда она спокойно разбирала истории болезней, сидя у себя в кабинете и прихлебывая обжигающий чай, в клинику доставили неуправляемую, обезумевшую и трясущуюся от страха в мощных руках санитаров, создательницу легендарного романа.
Психиатр была выбита из колеи, расстроена до глубины души, ведь столько преданных читателей видели кумира в авторе бестселлера! Но у нее не было сомнений, что писательница была больна и нуждалась в лечении. Никогда еще за всю свою врачебную карьеру, она не встречала таких пациентов. Та, книгу которой она недавно читала взахлеб, восхищаясь красотой и психологизмом романа, стала ее потенциальной пациенткой в клинике для душевнобольных. Правда ли, что гениальность граничит с безумием?
Врач тщательно следила за процессом лечения странной пациентки и все больше ей удивлялась. Впервые ее начали терзать сомнения относительно того, является ли клиника правильным для творческого человека местом. Писательница вела себя совершенно адекватно, и срывалась лишь тогда, когда ее ограничивали в творчестве. Врач понимала, что лишить человека возможности заниматься любимым делом, было бы чревато. Но она старалась внушить скорее сама себе, что она поставила правильный диагноз, и что ей следует придерживаться методов лечения, соответствующих ему. Но время от времени она сомневалась.
Сейчас, прогуливаясь по аллее, сомнения окутали ее сознание и полностью подчинили себе рассудительную женщину. Первый раз, она поняла, что возможно, что-то в жизни она пропустила, оставив за собой белое, ничем не заполненное пятно. Что-то прошло мимо нее. Этот пробел мешал ее дальнейшей карьере, ее спокойной жизни, ее уверенности в своем призвании. Она начала сомневаться в том, что статус одного из лучших психиатров города она получила заслуженно, стала известной на своем поприще, пустив песок людям в глаза.
Врач часто навещала пациентку и выслушивала жалобы и просьбы той, но не исполняла ее просьб, придерживаясь курса лечения. Психиатр время от времени признавалась себе
в том, что никаких изменений в состоянии больной не было отмечено. Это очень разочаровывало и настораживало врача. Сегодня она снова посетила писательницу, и разговор с ней окончательно сбил женщину с толку. Та, что сотворила гениальное произведение, видела ее насквозь, сорвала с нее маски, «приставила ее стене» и указала на суть вещей, на то, в чем врач была неуверенна и сомневалась. Она словно подтолкнула ее к действиям, к изменениям в жизни. К самой жизни: яркой и привлекательной. К жизни, какой у нее не было, но к какой она всегда стремилась.
Пациентка, незнакомый человек, вмиг показалась ей родной, сумела почувствовать ее беснующуюся из угла в угол душу. Но врач струсила, как не раз трусила и до этого. Она силой закрыла себе глаза на то, что говорила пациентка, она старалась отгородиться от провокационных высказываний писательницы; врач боялась сомнений в поставленном диагнозе, словно верующий, который бежит от сомнений относительно существования Всевышнего. Она в который раз захлопнула дверь перед глазами пациентки прекрасными зелеными как чашка мятного чая. Глазами, которые вбирали в себя, казалось, все краски Вселенной, и видели то, что недоступно другим. Глаза эти были зеркалом ее трепещущей души, чувствовавшей грани необъяснимого и непознанного мира.
Она закрыла дверь в палату и ушла, оставив плачущую пациентку «умирать» там, среди белых кафельных стен. Она не могла простить себе этот поступок, но и не могла действовать иначе. Она не дала даже слабого обещания, не дала надежды. Врач чувствовала себя инквизитором и, засыпая писательницу отказами, белоснежная палата открашивалась в ее глазах всеми возможными оттенками красного, койка пациентки превращалась в адскую дыбу, а больная - в мученицу. И душа психиатра горела адским пламенем, металась между миллионами «да» и миллионами «нет». Но отказы перевесили чашу весов и захлопнули дверь, отделявшую сухой, лишенный чудес, холодный мир психиатра, от живого, одухотворенного и теплого мира творческой личности, обреченной на страдания.
Врач обхватила голову руками и, мысленно провалившись сквозь мокрый асфальт в свой собственный пылающий ад, ступала по мокрой листве, то замедляясь, то ускоряясь, бессознательно подчиняясь метаниям своей души. Заколка на затылке мешала ей, и женщина сорвала ее с волос, раскидав густые светлые волосы и по плечам. Рука ее уже замахнулась в порыве выбросить заколку в кучи листвы у дороги, но порядочность и страх быть непонятой прохожими, удержал ее, и она сунула заколку в сумку.
«Я должна ее выслушать. У меня нет другого выбора», - подумала она, тяжело вздохнув. Врач быстрее зашагала в сторону дома. Она хотела выпить чашку теплого чая, укутавшись в любимый махровый халат и на какие-то часы забыть о работе.