Спасибо. С этим еще успеется. А пока зайдемте в правление.
Проходя через двор, Равшан окликнул дремавшего в тени дувала тщедушного человечка, обтрепанного, с мятым, бледным лицом:
Тильхат, чаю!
Ого! откликнулся тот, вскакивая на ноги и протирая сонные глаза. Кричит, будто снова сделался председателем.
И лениво заковылял к низенькому строению в глубине двора, где над трубой курился сизый дымок.
Очко в твою пользу, Тильхат! рассмеялся Равшан.
Они с Муминовым вошли в партийный кабинет. Сев на диван, Муминов платком вытер лицо, взглянул на Равшана. Встречи с ним он вовсе не ожидал, прежде ему хотелось бы поговорить с Муталом и парторгом Муборак. Но раз так получилось, надо использовать и эту встречу. Однако Палван почему-то не начинал разговора, насупился, сдвинул густые, с проседью брови.
Так что произошло в кишлаке, уважаемый Палван?
Произошло!.. Брови старика разошлись, он поправил тюбетейку на голове, но по-прежнему глядел в пол. Тяжелое дело. Неприятное
И снова умолк. Муминов подождал, потом спросил:
Как же это случилось? И что об этом народ говорит?
Равшан поднял на Муминова светло-зеленые умные глаза.
Уважаемый Эрмат-ака, я думаю вот как. Он пошевелил усами. Я человек, совсем недавно ушедший с поста председателя колхоза, и не к лицу мне высказывать свое мнение, когда речь идет о действиях моего преемника!
«Так, отметил Муминов. Недаром секретарь обкома предупреждал»
Что ж, пожалуй, вы правы, вслух сказал он.
Лицо Равшана посветлело.
Вот спасибо! Он хлопнул ладонью по колену. А здесь товарищ Джамалов, прокурор, сам занимается этим делом. Он вам и расскажет. Ведь есть люди, видевшие
Видевшие что?
А так, разговоры ходят Будто видели, как председатель избил шофера, выхватил у него ключ от машины. В общем следствие выяснит. Приехал также товарищ из обкома. А уж нас оставьте в покое, дорогой Эрмат-ака.
Он здесь, в кишлаке, этот товарищ?
Не знаю Вчера собирался съездить в район.
А Мутал где?
Где же ему быть, как не в Чукур-Gae? Палван широко развел руками. Слышали, наверное: подвел Кок-Булак! Ох, как подвел! Покачав головой, он грустно добавил: Опять же, нам неудобно говорить, Эрмат-ака, но как не скажешь! Ведь предупреждал я, говорил: «Не спеши, сын мой, лучше понемногу, да наверное». Нет, не послушался! Размахнулся вовсю А теперь где-то трубы достали Народ, конечно, взялся, да не знаю, чем кончится. Помогут шахтеры, сумеют перебросить воду в Чукур-Сай хорошо! Нет сгорит все, Эрмат-ака! Сгорит! повторил он с неожиданной горечью.
Муминов поглядел в окно на белесое от зноя небо. Да, старик прав: он предупреждал. Однако не только Мутал, но и он сам, Муминов, помнится, не послушали Палвана, заподозрили в его словах личную неприязнь к председателю.
«Немедленно ехать!» оборвал себя Муминов. Но в это время с двумя чайниками и лепешками на подносе вошел тот, кого звали Тильхат. Палван преобразился, спросил, улыбнувшись в усы:
Узнаешь этого товарища?
Ка-ак же! ощерился тот, показав длинные зубы, пожелтевшие от кокнара наркотика из маковых корок. Это секретарь райкома. Тот самый, что вышиб вас из председательского кресла.
Ха-ха! довольно засмеялся Равшан. Хоть и кокнаром весь пропитан, за словом в карман не лезет.
А зря вы его скинули, наркоман глянул на Муминова бесцветными глазками. Щедрый был председатель. Особенно для таких, как ваш покорный слуга А теперь никто горстку кокнара не поднесет!
Муминов рассмеялся.
Тогда, может, снова поставим его на прежнее место?
Вот это бы здорово! Тильхат расплылся в улыбке. Только, боюсь, для этого понадобится, чтобы каждый в кишлаке сделался, как ваш покорный слуга охотником до кокнара!
Равшан зашевелил усами, нахмурил седеющие брови.
Иди, иди! Занимайся самоваром. А политика не твоего ума; дело!
Тут раздался звонок телефона. Равшан взял трубку, и сразу глаза его подобрели, лицо осветилось улыбкой.
Слушаю, товарищ Рахимджанов,
да, да Эрмат Муминович? Он как раз тут, в кабинете. Что? Хорошо! Представитель обкома, пояснил он, передавая трубку Муминову.
Судя по голосу, глуховатому и мягкому, Рахимджанов был настроен благожелательно. Он начал с извинения, что не заехал в райком. Чтобы исправить эту оплошность, он готов сейчас же встретиться с Муминовым. В райкоме, если удобно
Но я только сейчас приехал в колхоз. сказал Муминов. И как раз в связи с этим делом.
Секунды две трубка молчала. Потом Рахимджанов сказал почти без нажима:
Мы очень подробно со всем ознакомились.
Муминов понял намек.
Очень рад. В таком случае и наша задача облегчается. Но только, простите, я сегодня приехать не могу.
Что ж, Рахимджанов вздохнул. Тогда мы приедем к вам.
Вы не один?
Со мной товарищ Джамалов.
Хорошо, жду вас. Я только съезжу в Чукур-Сай.
Он положил трубку, стоя выпил пиалу еще не остывшего кок-чая и распрощался с Палваном. Усаживаясь на заднее сиденье старой райкомовской «Победы», посмотрел на часы: без четверти двенадцать.
Машина пошла узкой улицей, обсаженной с двух сторон высокими тополями и талом. Меньше чем через полкилометра улица поднялась на крутой холм со следами разрушенных глинобитных домиков и кирпичной мечети. В старину весь кишлак располагался на этом холме, окруженный высоким, крутым дувалом. А теперь кишлак разросся, и фруктовые сады, со всех сторон обступившие древний холм, уходили далеко-далеко. Там, где кончались сады, начинались густо-зеленые хлопковые поля. Они тянулись до самого горизонта. Сады так разрослись, что дома и заборы еле виднелись из-за деревьев. И, несмотря на зной, здесь все дышало свежестью, живительной прохладой. Глядя на этот зеленый оазис, трудно было представить, что за всю весну люди и растения не видели ни капли дождя, что где-то за линией горизонта, в Чукур-Сае, идет битва за воду.