Да, наконец ответила она. Хотела.
Джордж кивнул и повернулся к окну.
А Джинни вдруг вспомнила конец войны.
«Я люблю тебя», сказал ей тогда Гарри. И она без памяти отвечала тем же.
Но сейчас вспомнилось ещё кое-что.
Гермиона Грейнджер, после того как порвала с Роном, долго сидела молча в её спальне в Норе. Они никогда не были близкими подругами, но в тот момент она пришла именно к ней. И её слова тогда, которым она не придала значения, сейчас чётко всплыли в сознании:
«Джинни, не выходи замуж рано, сказала тогда Грейнджер после продолжительного молчания. Понимаешь, первая любовь не на всю жизнь. Надо подождать».
Но на тот момент эти слова ударялись о глухую стену эйфории: Гарри Поттер, сам Гарри Поттер любит её. Тот самый, о ком она мечтала с десяти лет. Тот самый, кто на первом курсе спас её от смерти. Тот самый, кто спас её отца. Тот самый, кто
Тот самый, кому она подарила всю свою любовь, на которую была способна. Всю свою подростковую чистую любовь. Которая выдохлась за эти годы. Перегорела и осталась пеплом на сухой земле.
Сейчас, оглядываясь в прошлое, Джинни признавала, что Грейнджер была не так уж и не права.
Они, конечно, поженились не сразу. Мать настояла, чтобы Джинни хотя бы окончила школу, прежде чем выходить замуж. А потом она ждала, когда Гарри вернётся с обучения на аврора. Так томительно протекли два года, когда, наконец, она, вне себя от счастья, стояла в белом платье перед Гарри и сказала ему «да».
Почему в жизни всё так сложно? Чего ей не хватает?
Вот, например, сегодня Гарри не пошёл в Аврорат, а решил провести время с ней. Они отправились сначала в Нору, а потом к Джорджу и Анжелине. И вроде бы всё хорошо. Но почему в душе тоскливо зудит какое-то «но»?
Это был полностью её выбор. Осознанный, долгожданный и желаемый. Выстраданный.
В какой момент всё пошло не так? В какой момент она вдруг стала замечать за собой, что ей всё равно?
Мне кажется, ты сама не знаешь, чего хочешь. Джордж отвернулся от окна и посмотрел на неё. Прозвучало, как её мысли.
Джинни промолчала. Отвечать было нечего. Вдруг сделалось неуютно даже в компании брата, который бы не понял, расскажи она ему всё.
Она вдруг подумала, что тренировка уже началась. И, признаться честно, в данный момент она точно знала, что с большим удовольствием оказалась бы на стадионе. Пусть даже с вечно критикующим её Малфоем.
Оживлённо переговариваясь, в комнату вошли Анжелина и Гарри.
Идём домой? И Джинни согласно кивнула. Попрощавшись, они вошли в камин и оправились на Гриммо, 12.
Впереди субботний вечер. Пустой и скучный.
А мог бы
Джинни! вдруг позвал её Гарри, когда она уже хотела выйти из гостиной. Он расположился на диване и кивком указал на место рядом с собой.
Что такое? Она подошла и присела рядом, насторожено глядя на него.
Ты была у целителя?
Вопрос застал её на вдохе. Она замерла на мгновение, обдумывая ответ.
Нет. Джинни отвернулась. Стена с гобеленом опять привлекла её внимание. Древнейшее семейство Блэков. Вот шестое колено, где изображён родной дядя матери Игнатиус Пруэтт, который женился на Лукреции Блэк
Почему?
Вот оно. Джинни прикрыла глаза.
Не было времени.
Неприятная тишина воцарилась в гостиной. Воздух как будто замер, и даже паутина в углу не развевалась от сквозняка.
Знаешь, мне иногда кажется, негромко проговорил Гарри, что дети это только моё желание. Не твоё.
Внутри оживлённо зашевелилась частичка тьмы. «Давай, шептала она. Разбей его иллюзии. Это правильно».
Джинни молчала, стиснув зубы. Если она сейчас откроет рот, ссоры не избежать.
Это правда?
Да.
Как удар хлыста. По лицу Гарри прошла тень.
Почему? снова задал он этот вопрос.
Нервы, натянутые струной, лопнули. А с ними и выдержка.
Потому что я не хочу детей, понимаешь? Потому что я не хочу сидеть в этом доме, пока ты пропадаешь в Аврорате целыми днями! Потому что я не хочу бросать квиддич даже на год, это понятно? Потому что я
Она осеклась, глядя в лицо Гарри, на котором застыло нечитаемое выражение. Тьма внутри аплодировала. «Молодец. Ты сделала ему больно, освободила себя!»
И ты молчала всё это время?
Да, молчала! Джинни не могла больше оставаться на месте и вскочила, бесцельно пройдясь по комнате. Облегчение, что больше не нужно притворяться, охватило её. Ты давишь на меня, Гарри. Ты никогда не спрашивал, чего хочу я!
Лицо Гарри оставалось непроницаемым. Он застыл на диване, как каменное изваяние.
Значит, я давлю.
Джинни развернулась к нему так резко, как будто готова была обороняться. Но Гарри просто сидел, не глядя на неё. Его взгляд застыл где-то на старом паркете.
Когда мы проводили время вместе? Когда в последний раз ты был со мной, а не на своей службе?
Гарри медленно поднял глаза на неё. Но это не охладило Джинни. Стоило ей отпустить себя, как слова жгли глотку, желая прорваться наружу, ударить побольнее. Хотелось упиваться чужой болью.
Но реакция Гарри не давала ей желанной разрядки. Проще было бы, если бы он начал кричать в ответ, обвинять её. Но его отстранённое выражение лица, короткие фразы ещё больше взвинчивали.
Сегодня.
Что? она сделала шаг к нему, тяжело дыша.