Рон извиняется, но тут же продолжает в том же духе:
Тем не менее, не дружи с ним, Рози. Дедушка Уизли никогда тебя не простит, если ты выйдешь замуж за чистокровного волшебника.
«И кто после этого больший сноб?» думает Гермиона. И ведь Рон не понимает, как со стороны выглядит его якобы несерьёзное неприятие чистокровных.
С отъездом Рози дома становится как-то уж слишком тихо. Гермиона скучает по дочери, пытается больше времени проводить с Хью. И её задевает, что Рон, кажется, совсем не переживает.
В декабре до Рождества почти две недели Гермиона получает письмо от Астории и тут же срывается к Малфоям. Камин, как и было обещано когда-то, для неё открыт.
Астория выглядит ужасно. Гермиона её убить готова за то, что она не сообщила о своём состоянии раньше. Но Астория лишь слабо улыбается, протягивая к ней руку.
Я не жалею ни о чём Гермиона, можно тебя так назвать? Ты подарила мне столько чудесных лет жизни, они стоили того, чтобы она тяжело вздыхает. Ты понимаешь, что я хочу сказать?
Гермиона кивает, тщетно пытаясь скрыть выступающие слёзы.
Как думаешь, сколько мне осталось?
Я не знаю, Гермиона берёт себя в руки и грустно улыбается, смаргивая слёзы. Никто не знает
И опять «Гермиона не может не помочь!» восклицает Рон. Он не злится, не ругается, ему, кажется, всё равно, что Гермиона столько времени проводит с Малфоями.
Сам Драко выглядит так, что Гермиона, однажды выйдя из комнаты Астории и наткнувшись на него в коридоре, без слов затаскивает Драко в пустую комнату и отчитывает:
Ты что, хочешь и себя уморить? Хочешь, чтобы Скорпиус остался один? шипит она на него тихо, чтобы не тревожить Асторию. Ты настолько её любишь, что готов последовать за ней? А как же сын?
Люблю? он смотрит на Гермиону так, словно она сказала что-то глупое. Ты не понимаешь, это не любовь. То есть, не такая, как ты думаешь, он садится на кровать, его плечи опущены, он смотрит в пол и неожиданно начинает рассказывать. Гермиона стоит рядом, оперевшись плечом о столбик, удерживающий балдахин, и слушает, не перебивая.
Драко рассказывает, как после войны чувствовал себя одиноким, как до тошноты не хотел общаться с теми, кто был на тёмной стороне последний год войны выел его душу до дна. А те, кто был на стороне света, по понятным причина не горели желанием общаться с Драко. Панси Паркинсон мелькала то и дело, намекая, что готова утешить, а ему хотелось её придушить. А потом появилась Астория. В ней было столько чистоты и тепла во всём этом мраке, в этой грязище, которую несла война, Астория умудрилась остаться незапятнанной. Она была словно глоток чистой воды, она была его надеждой и стала его спасением. Они были преданы друг другу все эти годы, поддерживали друг друга, растили сына. Они были из одного теста, раньше лучшие по праву рождения, потом изгои из-за чистокровности. Половинки? Возможно.
И это не любовь? тихо спрашивает Гермиона, хотя, кажется, понимает,
о чём говорит Драко. Гермиона иногда думает, что, возможно, все эти годы приключений бок о бок с Роном предопределили их будущее. Просто иначе быть не могло, так ведь?
Я хочу тебя кое о чём попросить, Драко берёт её руки в свои и смотрит снизу вверх, прямо в глаза.
Да?
Его руки тёплые и нежные, он поглаживает большим пальцем венку на её запястье, и кажется, что от этого кровь ускоряет бег.
Потом, когда когда я останусь один, ты будешь хоть иногда приходить?
Гермиона закрывает глаза и кивает.
* * *
Она выполняет обещание, продолжая навещать Драко, когда Астория умирает.
Они гуляют вдоль моря, холодный весенний ветер треплет волосы и заглушает их слова, но они всё равно говорят, говорят, говорят. И вскоре Гермиона с удивлением понимает, что приходит к Драко не по зову долга, а потому что ей просто хочется. Рон в курсе этих визитов и даже не шутит на этот счёт, повторяя только: «Гермиона не может не помочь!» Но Гермионе кажется, что на это раз помогают ей. Всё чаще Драко поддерживает её, а не она его. И это очень, очень странно и очень приятно. Ей хорошо в этом доме, ей хорошо рядом с этим человеком, и с каждым разом уходить от него становится всё сложнее. Но она, конечно же, уходит, чтобы вернуться через несколько дней.
Кажется, наши дети подружились. Гарри просил передать, если ты отпустишь Скорпиуса на пару недель к ним, они будут рады.
Наши дети дружат, Драко усмехается и качает головой. Кто бы мне рассказал не поверил бы никогда.
Скорпиус хороший парень, вы с Асторией
А мы, мы с тобой дружим? Драко перебивает её, останавливается, поворачиваясь к ней лицом. За его спиной шелестит море, ветер уже по-летнему тёплый, гонит облака, которые то и дело закрывают солнце.
Гермиона застывает. Как можно назвать их отношения? Она не знает.
Драко протягивает к ней руку и почти невесомо касается скулы. Он не улыбается, смотрит на неё спокойно, но в его глазах читается просьба. Он безмолвно молит её: «Не отталкивай!», и она чуть прикрывает глаза и позволяет себя поцеловать.
Это похоже на действие хроноворота, словно годы летят в обратную сторону. Гермионе начинает казаться, что ей снова восемнадцать и вся жизнь впереди. Но поцелуй заканчивается, и она стоит растерянная и немного ошалевшая от нахлынувших чувств.