Ты будешь меня сопровождать? Не на банкет ноги моей
там не будет. Исключительно на церемонию.
Пожалуй, я последний человек, который должен стоять у ленточки.
К черту ленточку! Я не подойду к драклову памятнику на чейн , но я появлюсь.
Если хочешь, я буду рядом.
Он старается не вслушиваться, как это звучит, и не смотреть, как она это воспринимает.
Важно только ее короткое «спасибо».
Чаю? впервые за полгода проявляет истинно английскую вежливость Гермиона.
Можно, соглашается Драко и зачем-то добавляет: Только вернулся, увидел твое письмо и сразу аппарировал.
Гермиона замирает, занеся ногу для шага, громко ставит ее на пол, отворачивается, бросает через плечо еще одно «спасибо» и суетливо уходит на кухню. Кроме чая она приносит какое-то с виду не очень съедобное печенье и полуобгоревшие тосты. Драко впервые задумывается, как она питается. Грейнджер катастрофа на кухне. Она прекрасно заваривает чай и делает отличный кофе. На этом всё. Готовкой в их тандеме занимался Поттер.
Малфой делает заметку на будущее: поручить Кирби приготовить лишнюю порцию шоколадных маффинов и какое-нибудь печенье длительного хранения. В следующий раз он придет не с пустыми руками. После чая с подобием еды это будет уместно.
Как водится, хочешь рассмешить Мерлина, расскажи ему о своих планах. В следующий раз ему удается увидеть Грейнджер только перед церемонией открытия памятника. Пока он улаживал дела великовозрастных засранцев, его собственные потребовали повышенного внимания. Гоблины (чтоб их души черти в магловском аду на сковородках жарили!) наложили лапу на одно из хранилищ, пришлось доказывать, что он не единорог, и не козел, и не любое другое рогатое копытное, и его так просто не обставить.
Драко долго выбирает мантию на церемонию: никак не может определиться, надеть ту, что попрезентабельнее, или ту, в которой легче затеряться в толпе. Выбирает вторую и попадает в яблочко Грейнджер в чем-то сером и совершенно невзрачном. Двумя тенями они стоят с краю, не выделяясь, но и не сливаясь с ликующей толпой.
Ленточку перерезает Уизли. Тот, что самый старший. Покров с памятника сдергивает сам Министр. Драко отмечает это механически, даже не пытаясь разобраться в собственных запутанных эмоциях. Находиться здесь странно, странно чувствовать себя более причастным, чем остальные присутствующие, кроме той, что стоит рядом, странно не ощущать восторга оттого, что Грейнджер намертво вцепилась в его руку, странно испытывать адскую злость и осознавать, что по щекам текут слезы. Возможно, наконец находит выход горе пробивается наверх сквозь плотную скорлупу, которая наросла от собственных потерь. Абстрактная скорбь обо всех и ни о ком.
Идем! дергает его Грейнджер, и он благодарен. Благодарен, что она не заостряет внимания на его слезах, благодарен, что они покидают этот балаган лицемерия и аппарируют к ней. Драко, не задавая вопросов, вызывает эльфа, который не появлялся в этом доме уже более полугода, и просит принести бутылку коллекционного Огдена.
Они цедят дорогой алкоголь до глубокой ночи. Сначала перебрасываются ничего не значащими фразами, затем Грейнджер интересуется его поездкой, и Драко, упуская подробности, рассказывает об американских мытарствах.
Спасибо тебе, она не очень четко артикулирует, Драко лениво отмечает, что, наверное, ей хватит. Он примерно понимает, за что его благодарят, но предпочитает уточнить.
За многое, расслабленно улыбается Гермиона, но конкретно сейчас за Альбуса.
Малфой пожимает плечами.
Абсолютно не за что, это теперь моя ответственность.
Грейнджер выглядит так, будто собирается спорить, но прикусывает язык и неохотно соглашается:
Если ты так говоришь...
А потом ее прорывает, и она экспрессивно высказывается о безобразном представлении, свидетелями которому они стали, о танцах на костях, об издевательстве над памятью человека, большую часть жизни страдавшего от своей славы.
Она снова в его объятиях, Драко не может вспомнить, как Грейнджер в них оказалась возможно, он пьян больше, чем готов признать.
Они сидят на полу возле холодного камина на подушках. Драко качает ее на руках, как маленькую девочку. Он по-прежнему готов взять все, что она даст. Память молчит, Драко весь в настоящем моменте.
Когда Малфою кажется, что Гермиона уже уснула, она выпаливает:
Знаешь, я ведь никогда не спала с Гарри.
Не то чтобы его мир раскалывается на части, но уложить в голове информацию непросто. Он пресекал размышления на тему интимных отношений Грейнджер и Поттера, принял как данность: они взрослые люди и живут вместе, в каждом их движении сквозит нежная
привязанность, значит, они делят постель, разве может быть иначе? А оказывается У него вылетает глупое:
То есть?
Губы Гермионы, темно-розовые от вина, кривятся в ленивой ухмылке.
То есть? Не занимались сексом, не трахались, не сношались. Хм мы даже не целовались по-взрослому.
Ее слова заставляют организм Драко среагировать «по-взрослому». Мерлин великий, ему казалось, что в нем слишком много огневиски, а вот же Словно юнец желторотый!