Грейнджер дарила тепло, а Поттер понимание. Иногда вместо тепла хотелось жара, а понимание тяготило, но в целом было хорошо. Кто, как не Поттер, в одночасье похоронивший большую часть своей семьи и отвергаемый единственным оставшимся в живых ребенком, мог понять Драко Малфоя, потерявшего жену и доверие сына? Что характерно, отношения с детьми ими не обсуждались. Хотя у всех троих они были сложными. Скорпиус не простил отцу смерть матери, будто Драко виноват в существовании родового проклятия Гринграссов. Не то чтобы он был полностью чист но он действительно не знал, что роды проклятие подстегнут. Знал бы, остался бездетным. В общем и целом, мало что изменилось бы, но, возможно, Асти не умерла бы.
Обвинение Альбуса Поттера было еще более необоснованным: мальчик свалил вину за смерть матери, брата и сестры на отца. Они погибли, когда их самолет потерпел крушение. Из осторожных разговоров Драко сделал вывод, что магловское средство передвижения портключу предпочла покойная Джинни Поттер. Сам же Поттер не смог поехать в отпуск с семьей из-за завалов на работе и отправил вместо себя старшего сына. Альбус отказался, потому что проводил лето, как водится, вместе со Скорпом, однако именно отца счел виновным в трагедии. Что ж подростки злы и категоричны, оба нашли крайних, а Драко Малфою с Гарри Поттером оставалось только жить с этим и надеяться, что со временем сыновья одумаются. Теперь надеялся только Драко. Поттер же присоединился к своей семье Как и хотел. Малфой никогда не забудет взгляд, которым тот его одарил, когда просил одолжить артефакт Vocantmortuis . Гарри знал, на что идет.
Гермиона никогда не говорила о семье, которую оставила ради того, чтобы быть рядом с другом. Но из обрывков фраз Драко понял, что дочь, бывший муж и его многочисленные родственники прекратили всякое общение с ней. Впрочем, тогда она не выглядела несчастной. Захочет ли вернуться теперь?
Мысль прошивает раскаленной иглой, и Драко от неожиданности нарушает негласное соглашение о молчании вопросом в лоб. Он испуганно смотрит на Гермиону. Ее лицо искажает странная гримаса смесь боли и презрения.
Зачем я им? спрашивает Грейнджер.
Ответа на этот вопрос у Малфоя нет, и он взглядом приглашает продолжать.
У нас с Роном никогда не было любви, безэмоционально роняет она. Наш брак брак по дружбе, даже по расчету.
Драко шумно вдыхает и осознает, что не дышал, пока она говорила.
А Гермиона продолжает говорить, словно каждый день у них происходят такие доверительные беседы, словно не она повторяет, что никогда его не простит. Если ей нужно выговориться, то выслушать самое малое, что он может сделать за все то нет, за то, что благодаря Гермионе Грейнджер его жизнь не бессмысленна.
Мне нужна была стабильность и семья, ему ему нужна была мать для Розы.
Что? Но ведь Роза
Она не моя, Грейнджер окидывает его жестким взглядом. Если об этом станет кому-то известно, я тебя из-под земли достану и прокляну.
Драко горько усмехается. Он слабо представляет, что можно сделать, чтоб ему стало еще хуже.
Ты же знаешь, что я ни с кем помимо деловых партнеров не общаюсь, а гоблинам и французским коллегам точно нет дела до происхождения Розы Уизли.
Внутреннему сплетнику адски хочется знать, кто же настоящая мать Розы. Не для распространения, для себя. Драко плохо помнит внешность девочки, чтобы прикинуть на знакомых ведьм, а спрашивать неловко. Это и без того самый длинный их разговор, с тех пор как
Грейнджер растягивает губы в притворной улыбке и мотает головой.
Лаванда. Ее мать Лаванда Браун.
Драко с трудом выуживает из памяти информацию об упомянутой особе. Кажется, гриффиндорка, кажется, блондинка. Кажется, у Уизела был с ней роман на старших курсах. Ни в одном из тезисов он не уверен.
Ее искалечил Фенрир во время битвы за Хогвартс.
Между ними периодически выстреливают эти щепки прошлого. Редко, но всегда больно. Вроде бы кострище уже погасло и остыло, но нет-нет и взлетает раскаленная деревяшка, прожигая кожу до мяса.
Она не стала оборотнем, но получила весь «соцпакет» укушенной: остракизм, шрамы и боль. Не знаю, любил ли ее Рон. Сочувствовал несомненно, хлесткие короткие фразы не похожи на обычную манеру Грейнджер изъясняться подробно, с отступлениями. И все равно лучше уж так, чем молчание. Он хотел на ней жениться. Лаванда ему отказала. Попросила забрать ребенка, чтобы на него не падала тень ее проклятия. Мы с Браун не выносили друг друга со школьных времен, но невозможно было не уважать это решение. Я вышла за Рона и приняла ее дочь.
Вы так и не завели своих детей, решается Драко озвучить очевидное. Почему так, думать не хочется. Неужели все эти годы Грейнджер любила второго друга? Не того, замужем за которым была. Мысль разъедает, как «Желчь броненосца». Глупо ревновать к мертвецу, но это и не совсем ревность.
К тому моменту, когда Лаванда забеременела Розой, я уже знала, что не смогу иметь детей.
Не щепка целое раскаленное полено взлетает между ними.
Это он боится своего предположения. В тот период, когда проглатывал книгу за книгой, пытаясь понять, что происходит с Асти, Драко где-то прочел, что иногда длительный Круциатус приводит к бесплодию.