Вы подрядились по тридцати рублей, сказал Южаков, но я решил заплатить вам за сценариус пятьдесят... почти как модному писателю. Я вами доволен, несмотря на то что у вас есть «принципы».
Благодарю вас, сказал сценарист. Всего хорошего,
господа... Всего хорошего, Иван Карлыч, всего хорошего.
Он раскланялся на все четыре стороны, но никто ему не ответил. Каждый был занят своими мыслями.
Свет направо, говорил оператор, еще правей... Выше, выше!
Вы чего грустите? спросил Южаков, подходя с сидящему в углу режиссеру.
Октябрь наступил... Неудачный для меня месяц... То руку обварил кипятком, то в одиннадцатом году жена в октябре ушла... То вот Потоцкого убили...
Что делать... Война... Кто его просил в это лезть?.. Мы не лезем и живы...
Живы ли? тихо сказал Калягин.
Э-э-э... Какая мерехлюндия. Южаков обернулся к управляющему. Иван Карлыч, у нас там шампанское есть? Мы должны весело проститься с этой страной! Шутя, играя...
Южаков топнул ногой от радости.
Какое счастье!
Сегодня последний съемочный день! Да... Еще ни одна фильма не давалась с таким трудом, как эта... Даже «Война и мир»...
Шампанское разлили в бокалы.
Отметим этот день, Александр Александрович! И не грустите. Вы талантливый человек! У вас нет врагов! сказал Южаков.
Ту-ру-ру-ру... пропел Калягин, глядя, как в бокале пенится шампанское.
Что, опять я что-нибудь не то сказал?
Эх, дорогой... В искусстве только у бездарности нет врагов... Посмотрите, сколько их у Горького, у Вахтангова, сколько их было у Чехова, наконец...
Калягин помолчал.
Надоело быть русским, он отпил из бокала. А что здесь делают все время эти доблестные воины?
Подошел Фигель, наклонился.
Это с Федотовым, как всегда... Пленку опять ищут.
А-а-а... Дети капитана Федотова... А сам он?
Здесь где-то и, кажется, в наборе... тихо заметил Фигель и добавил шепотом: Но, господа, умоляю... Нам нужно уехать... А он страшный человек, особенно последнее время... Красные прорвали фронт!
Калягин поднялся с кресла, подошел к новому оператору.
Как дела? спросил он.
Последний штрих, сладко улыбнулся тот.
Калягин пошел в сторону.
А где Ольга? поинтересовался Южаков.
У себя, ответил ассистент. Ольга Николаевна отдыхает.
Из глубины павильона к ним на инвалидном кресле, взятом у реквизитора, выкатился капитан Федотов. За ним плелся расстроенный реквизитор. Федотов был в расстегнутом кителе, пьян и небрит. Все сразу замолчали. Капитан остановился напротив столика с шампанским. Оглядел всех присутствующих.
Эх, господа... Как же я вас ненавижу. Кто бы это знал... устало сказал капитан.
Никто ему не ответил. Только Фигель захихикал.
Калягин запел и пошел к декорации.
Ну, скоро начнем? раздраженно спросил он у ассистента.
А это вы у меня спросите, вмешался капитан и закричал: Вялин!
Из глубины павильона к нему бросился какой-то человек в штатском.
Ничего пока, ваше благородие, сказал запыхавшийся сыщик. Все перерыли.
Напевая, Калягин зашел за декорацию и остановился от неожиданности.
В углу на стуле совершенно прямо сидела Ольга. Заметив ее, Калягин повернулся и быстро пошел в сторону.
Реквизитор наклонился к капитану.
Господин Федотов, мне паковаться нужно, упрашивал он. Освободите каталочку... Очень прошу...
Пошел в жопу, незлобиво ответил капитан.
Может быть, пока ваши люди проводят досмотр, мы будем репетировать? как можно деликатнее спросил Южаков у капитана.
Тю-тю-тю-тю... передразнил Южакова Федотов. Запрыгали?.. Канин!
В темном углу павильона, обложенный чемоданами, коробками, в пальто, но в чалме и гриме, сидел Канин.
Я! Канин вскочил.
Ты тоже, что ли, убийцей меня считаешь? насмешливо спросил капитан.
Никогда! четко ответил тот.
Правильно! Я санитар! Охрана среды... Очистка леса... Он засмеялся. Давайте, репетируйте свою дребедень. Я посмотрю.
Капитан стоял в декорации спиной ко всем. Он продолжал что-то напевать, но лицо его дрожало, он едва держался.
Так... наконец сказал Калягин нетвердым голосом. Давайте... Где Ольга Николаевна?
Она у себя, сказал Фигель.
Попросите ее.
Я здесь, в дверях появилась Ольга, спокойная, отрешенная, словно фарфоровая.
Вы сегодня прекрасно выглядите, сказал Калягин и попытался улыбнуться.
Ольга ничего не ответила. Она ни на кого не смотрела, словно кругом было пусто.
Слушаю вас, Александр Александрович, тихо сказала Ольга.
Федотов, прищурившись, молча смотрел на нее, потом застегнул крючки воротника, хотя китель был нараспашку.
Я хочу снять эту сцену одним куском, говорил Калягин. Вы, Ольга Николаевна, входите
отсюда, берете револьвер... Дайте револьвер!
Реквизитор, уныло стоявший за спиной капитана, подал револьвер Ольге.
Так... продолжал Калягин. Вы идете вдоль стены, смотрите на портрет любимого человека...
Ольга медленно проходила мизансцену, обозначая акценты актерской игры в ней.
Идете в ту комнату, там выстрел, и вы тихо возвращаетесь сюда, чтобы умереть перед любимым портретом...
Ольга развернулась, медленно подошла к капитану, направила на него револьвер и нажала курок. Загремели выстрелы.
Федотов метнулся в сторону. Каталка опрокинулась, солдаты попадали на пол. Канин, спросонья, закричал страшным голосом.