Откуда-то выскочила собака и залаяла, у собаки был мокрый нос и веселая морда.
Привет, Фрол Потапович, почему-то сказал собаке Сергей, снова подпрыгнул, тряхнул ветви дерева и обрызгал ее.
Он пошел дальше, увидел трубу на кирпичном фундаменте, взялся за растяжку, прикоснулся к прохладному железу, ощутил кисловатый запах и увидел небо над трубой, оно теперь было затянуто невидимыми в темноте облаками, лишь кое-где поблескивали звезды.
«Молодость кончается, подумал он. Где же мое счастье?»
Он пьян, сказал кто-то рядом.
Ничего, не дрейфь, ответил другой голос.
Сергей обернулся и увидел трех пареньков, двое были в одинаковых кожаных курточках, а третий в вязаном пуловере.
Можно вас на минутку, сказал один из пареньков в кожанке. Вы вот что... Вы с этой девушкой дела не имейте, ясно... А то ведь у нас... Знаете, какой у нас город... У нас ребята отчаянные...
У паренька под глазом был синяк, уже не свежий, полурассосавшийся, а на подбородке след зажившей царапины.
Кто это тебя? спросил Сергей и улыбнулся.
Какая разница, сказал паренек. У нас кожа дубленая, мы не дрейфили.
А у нас кожа тоже дубленая, тихо сказал Сергей. Понял, пацан?
Он отпустил растяжку и пошел мимо ребят. Задира с подбитым глазом пытался стать у него на пути, но Сергей легко оттолкнул его и пошел дальше.
У вас ведь жена есть, крикнул другой паренек. Вам лишь бы время провести... А человек без нее жить не может, у него, может, первая любовь.
Сергей остановился и посмотрел на ребят.
Они с третьего класса дружат, добавил второй паренек в кожаной куртке и показал на паренька в пуловере.
Паренек в пуловере молчал, голова его была опущена, он стоял сгорбившись. Сергей только сейчас как следует разглядел его: кожа на переносице у него была сморщена, а подбородок подрагивал, казалось, он сейчас либо заплачет, либо закричит.
По городу слухи пойдут, что Люська с тридцатилетним командировочным путается, сказал задира. Думаете, ей не влетит от матери?
Ладно, сказал Сергей.
Он почувствовал какую-то усталость и вдруг
шутили, было жарко, и многие инвалиды разделись.
Неподалеку от Сергея сидел широкоплечий инвалид в тельняшке. Культяпка у него была с татуировкой: какая-то расплывшаяся надпись и часть женской головки, срезанная вкосую.
Что, Петя, сказал ему инвалид в старом танковом шлеме, нижнюю половину, миленький, потерял?
Там у меня еще дамское имя было, сказал Петя. Красной тушью наколол... В сороковом году... Теперь это, может, и к лучшему, жена ревновать не будет.
Застрял Мишка, голубоглазый инвалид показал на заглохшую среди флажков коляску.
Инвалид был в сетке с короткими рукавами и под сеткой, через грудь, у него тянулась лента, на которой держался протез.
Нет лучше лошади, заметил круглолицый упитанный инвалид, Мы на них всю Белоруссию прошли, болота... Лошадь ударишь крепче, она и потянула.
Ты рассуждаешь, как враг прогресса, сказал голубоглазый. Ребята, Перекупенко враг прогресса. Ты не вовремя родился, Перекупенко. Тебе надо было жить во времена древней Руси, и ноги бы тебе обрубили честной простой секирой, он похлопал круглолицего по жирной культяпке, а не оторвали этим проклятым тринитротолуолом.
К инвалиду в тельняшке подошел мальчик лет восьми, на поясе у него висела потертая кобура от нагана.
Инвалид взял его рукой за голову, пригладил волосы, затем застегнул пуговицу на штанишках, а обрубком второй руки осторожно вытер мальчику лицо.
Это у тебя тэтэшка или парабеллум? спросил мальчика голубоглазый, кивнув на кобуру.
Он еще необстрелянный новобранец, сказал инвалид в тельняшке.
Вот такие пацаны самый сообразительный народ, сказал инвалид в танковом шлеме. Я в начале войны курсачом был, ну, постарше, но все ж пацан... Немец десант выбросил, а вокруг никаких частей, кроме нас. И как вчера было, помню, немецкий пулеметчик в скирде засел, ничем его оттуда не возьмешь. Зажигательных пуль у нас тогда не было. Так что ж ты думаешь, сообразили, лук сделали, ремень натянули, намочили стрелу в бензине, сожгли его в той скирде к хренам.
Тише, сказал голубоглазый, не ругайся.
Он торопливо заковылял навстречу въезжавшей на площадку инвалидной мотоколяске.
Здравствуй, Машенька, сказал он.
Женщине в мотоколяске было лет под сорок.
Светло-русые волосы ее ниспадали до плеч, были забраны заколками вправо, и в левом ушке поблескивал в тонкой золотистой сережке зеленый камешек.
У женщины была красивая шея и высокая грудь под белой прозрачной блузкой.
Здравствуйте, мальчики, весело сказала женщина.
Сергей медленно подошел к лесу.
Вдоль реки расположились отдыхающие, слышались хлопки волейбольного мяча, где-то внизу играл оркестр.
Сергей пошел в кустарник и начал пробираться, раздвигая облепленные паутиной ветви, он устал, по лицу его струился пот, а кустарнику все не было конца.
Наконец кустарник кончился, и Сергей снова увидал размеченную флажками площадку, услышал треск мотоциклетных моторов.
Тогда он побежал назад, едва успевая прикрывать глаза от хлещущих ветвей, и наконец оказался в лесу.
Он лег на траву лицом вниз.
Сердце шевелилось под ним, ворочалось, прижатое к земле.