Да. Правда, признаться, я хотел произвести этим открытием некоторое впечатление на тебя, но ты как-то умудрилась сделать так, чтоб я вдруг застыдился своего амплуа.
Какой смешной ты! вдруг громко расхохотавшись, чуть ли не истерично выкрикнула девушка.
Чем же я так рассмешил тебя? чувствуя себя немного задетым, обратился я к Еве. Но ответа не последовало, вместо него моим барабанным перепонкам достался звонкий смех, длившийся, наверное, секунд тридцать, если не больше.
Прости меня за все этой. произнесла Ева, когда наконец успокоила.
Да ничего я отвечал немного поникшим голосом, пытаясь разгадать все-таки почему она так заливалась хохотом: может ли это быть как-то связано с моим актерским талантом или девица потешается над чем-то иным?
Ты тут совсем не виноват. Не над тобой смеялась, честное слово Все из-за этой дурацкой жизни, губы ее растянулись в какой-то злорадной улыбке, достойно самого радикального последователя учения Диогена, понимаешь?
Не совсем. Чересчур многозначительно.
Ну, я хочу сказать, что шутку забавную эта самая жизнь сыграла со мной. Я тебе по секрету скажу, только ты ничего плохого не подумай, я всегда терпеть не могла Ида Буррого: жалкий актеришко, надо признать. Всегда я ругалась самыми ужасными словами, когда кто-то при мне начинал превозносить игру этого проходимца и так далее.
Новости, надо отметить, просто замечательные. Ты же понимаешь, что мне все это говоришь?
Постой-постой! Я не договорила В общем, еще час назад, если бы кто-то задал соответствующий вопрос, я сказала бы, что этого самого Ида, попадись он мне только, погубили бы вот эти две руки. она приподняла для демонстрации свои ладони, до этого покоившиеся на коленях.
Однако, как только этот тысячу раз мною проклятый актер подсел за мой столик и сказал «привет», я чуть ли не сразу растаяла вся и затрепетала. Знаешь что, а я ведь даже думала уже о том, позволить ли тебе меня поцеловать или нет.
Сейчас уже не думаешь? спросил я, пытаясь эдакой кривой романтической нотой как бы перечеркнуть весь прошлый разговор. А что поделать? Иного выхода у меня нет либо продолжать позволять ей высказывать все эти, надо признать, вполне заслуженные критиканства, либо попытаться вернуться к первоначальному плану действий.
Думаю. Более того, склоняюсь к тому, чтоб все-таки позволить тебе это сделать. Но для начала скажи мне кое-что.
С радостью.
Знакомые многие говорили, что у тебя «все на месте», ну ты отличаешься от здешних. Это правда?
Лишь после этого вопроса меня осенило вдруг Ева слепа, а это значит, что она никогда не могла видеть фильмы с мои участием. На каких же основаниях тогда строится ее представление о моей актерском мастерстве? Это осознание почему-то очень разозлило меня, хотя, по правде, я знал, что злиться тут не на что, а из этого следует, что гнев мой является ничем иным как одним из признаков тщеславия. Пусть так, но я все же выведу на чистую воду эту странную мадмуазель.
Да, правда. Я не такой как они не такой жалкий и убогий. У меня и в самом деле, как ты говоришь, все на месте. Думаю, что благодаря этой своей «полноценности» я и стал актером.
Так, значит все у тебя есть, да? будто не расслышав моего утвердительного ответа и последовавших затем размышлений, сказала Ева. Что, прям совсем все?
А! весело воскликнул я, понимая куда клонит собеседник. Намек на сексуальную тему? Это должно мне о чем-то говорить?
Тебе? По-моему, это должно мне говорить о том или ином, разве нет? она улыбалась в момент произнесения этой речи.
Да, мне это о чем-то сообщит только после того, как ты будешь обладать соответствующим знанием.
Ну перестань ты постоянно разглагольствовать, используя эти свои неглубокомысленные очевидности Я начинаю уже переживать: неужели ты не так уж и полноценен?
Ладно-ладно, ты прижала меня. я улыбнулся, понимая, что в настоящий момент и в самом деле пора бы уже раскрыть все карты. Под одеждой у меня тоже все в порядке. Верни меня в прошлое, задолго до Войны, когда люди были еще неразрывно связаны с дикой природой, и я отлично сольюсь с толпой тогдашних
мужчин. Такой ответ подойдет?
Да, хороший ответ, но не можешь же ты быть и в самом деле безо всяких, ныне почитаемых большинством за естественность, дефектов.
Не могу, иначе я бы вряд ли здесь с тобой сидел. сказал я немного уныло. У меня нет желудка. Вот и все.
А! Так вот ты о каком уделе в начале нашей встречи говорил Ну и самовлюбленный же ты, скажу я тебе! она усмехнулась.
Тебе смешно, а вот мне не очень. Представь себе мое положение. У меня много денег, мне не надо трудиться многие часы на заводе и так далее. Душа моя, можно сказать, изнежена всем этим комфортом, а когда человеку очень хорошо, он хочет, чтоб стало идеально. Мне хорошо, но я просто хочу поесть. Хочу наслаждаться вкусом пищи! Но никто никогда не сможет мне помочь.
Да ладно! Не грусти ты так. Не все так плохо. Рот-то у тебя есть! Можешь попробовать пожевать, скажем, апельсин. Узнаешь вкус пищи, она расхохоталась, вознаграждая саму себя за свою циничную шутку. Я не стал себя жалеть или ругаться с ней по этому поводу, хотя, признаться, разговоры о моем желудке, которого нет, всегда раздражали меня.