Ипполит отнял голову от прибора и заметил, что количество людей в лаборатории увеличилось до двух за счет меня. Он слегка улыбнулся, а затем сказал:
Ид, ты как раз вовремя! Я уже было хотел сам подняться да поискать тебя, но ты пришел самостоятельно, будто предчувствовал
Да ничего я не предчувствовал. Просто знал, что ты здесь, и спустился.
Но не от безделья же ты решил прейти в лабораторию спускался бы ты сюда всякий раз, когда я работаю, твой мир был бы ограничен теми ступенями, его палец указал в сторону лестницы, соединяющей подвал с домом, и этими стенами.
Ты, видимо, забыл. с небольшой укоризной в голосе вымолвил я. Мне необходимо питаться. Я бы, конечно, с куда большим удовольствием предавался этому занятию где-нибудь в баре за столом, но, насколько тебе известно, это невозможно.
А! спохватившись воскликнул доктор. Прости, дорогой Ид. Совсем вылетело из головы. Присаживайся, сейчас мы тебя накормим.
Я расположился на большом кожаном кресле и морально приготовился к ожидавшей меня процедуре. При помощи длинной и очень острой иголки, являвшейся частью массивного аппарата, доктор ввел мне в кровь смесь из нужных веществ, причем сначала в одну руку, а после во вторую. Я не знаю зачем это делается: кровеносная система у меня не мутировала таким образом, что при инъекции в определенную ее точку некоторые органы или отделы оставались бы без нужных веществ, но доктор говорил, что нужно действовать именно так и никак иначе. Благодаря использованию различного рода катализаторов и ингибиторов Ипполит добился того, чтоб вводимая мне смесь усваивалась полноценно и последовательно, так что мой обмен веществ подчиняется тем же законам, что и обмен веществ любого млекопитающего животного.
Когда мы наконец покончили с процедурой, оберегающей мой организм от голодной смерти, Ипполит начал говорить следующее:
Помнишь, я тебе вчера вечером говорил об одном деле?
Да, не забыл. И, признаюсь тебе, я полон энтузиазма.
Он тебе понадобится, впрочем, это рвение вечный твой спутник. доктор добродушно улыбнулся и дал мне этим понять, что слова его стоит расценивать как похвалу. Ладно, пора к делу. Знаешь ли, дорогой друг, существует один очень интересный недуг, носящий название болезнь Кройцфельдта-Якоба. Неизлечимое заболевание, ведущее со временем к полной умственной деградации. Раньше эта болезнь встречалась крайне редко, а сегодня и того реже. В общем, тебе нужно найти женщину с таким вот диагнозом.
Это в моих силах, я думаю. Не в первый же раз мне приходится занимать чем-то подобным.
Да, да, Ид. Однако я еще не все объяснил тебе. Нам нужна не просто способная родить женщина с данным заболевание, нам нужна представительница рода человеческого, которой по наследству досталась болезнь Кройцфельдта-Якоба.
Я, конечно, не семи пядей во лбу, но разве сегодня не все заболевания носят наследственный характер? я усмехнулся.
Ид! вдруг как-то злобно выкрикнул мое имя доктор Слушай меня внимательно, и не пытайся говорить о том, чего не знаешь! Ты должен отыскать среди той ничтожной горстки носителей этого заболевания именно ту женщину, у которой с рождения имеется эта дрянь! Понимаешь ты или нет?!
Да, да, ты успокойся только, а то так диалога не построишь, отреагировал я, будучи несколько возмущенным этими несправедливыми нападками на мою персону.
Я бы, конечно, доктор, по всей видимости не расслышав в моем ответе призыва к примирению, все еще продолжал говорить гневно, мог рассказать тебе пару лекций о прионах, коровьем бешенстве и о различиях вариаций болезни Кройцфельдта-Якоба, но это будет всего лишь бесполезной тратой времени, которого и так с каждой секундой становится меньше! Почему ты, несмотря на то, что имеешь четкие указания и обладаешь пониманием важности нашего предприятия, стоишь сейчас здесь и морочишь мне мозги?! Это, по-твоему, путь к успеху? Неужели ты такой идиот?!
Успокойся, Ипполит! произнес я повышенным тоном, пытаясь донести до собеседника мысль о том, что пора бы прекратить перепалку. Ты сам сейчас тратишь попусту называемое тобой драгоценным время. Я сказал тебе, что все понял. Теперь же давай перейдем к делу. Или ты предпочтешь этому усугубление конфликта?
Ладно! тоном палача, пощадившего свою жертву, отвечал ученый, однако мне легко было догадаться, что он сдался, а такую интонацию выдавил из себя только ради красиво отступления. С этой его чертой я был хорошо знаком Ипполит, встречаясь с легкой агрессией, всегда трусил, таким образом получается, что в руках у меня имелся действенный способ усмирения разбушевавшегося ученого. Не знаю, может, дело в природной боязливости этого человека, а может быть доктор ведет так себя только со мной? Ведь как-никак он очень сильно зависит от меня я даю ему кров, предоставляю нужное количество финансов и организовываю покупку необходимого оборудования. Конечно, и я завишу от него в голове этого несомненно гениального биолога-генетика (Бог весть, как его еще можно назвать) хранятся знания, способные изменить весь ход истории человечества. Взаимозависимость, получается, существует, вопрос только в том, кто в ком более нуждается? Обошелся бы я без Ипполита? Думаю, что да, не так уж и пугает меня то, что планета Земля еще тысячелетия будет заселена практически только уродами, подобными мне. Чего тут плохого? Постепенная деградация естественная вещь, и не важно кто является инициаторам движения по нисходящей. Говорят же, что когда-то человек жил в идеальном месте, называемом Раем, но натура его, склонная к тому, что бы быть «искушенной», восстала и сама отдалась в объятия грехопадения. Рай заменила Земля. Говорят, что на этой планете поначалу тоже все было хорошо, но потом какой-то отчаянный завистник решил окропить ее чужой кровью Эту цепочку можно продолжать бесконечно, правда же? Получается, что деградация человека есть ничто иное, как одно из главных его стремлений. Ну, вот мы, следуя этому своему чувству, и получили, что имеем. Зачем же жаловаться тогда? Однако, так я думаю далеко не всегда это лишь здравомыслие, которое так редко бывает главным руководством для обладающих разумом. Я вот, например, плюю на это полезное качество и предпочитаю быть марионеткой в руках другого, того, что заставляет меня красть женщин и делать из них объекты опытов. Не знаю какова его природа: быть может это тщеславие разве неприятно думать о том, что когда-то тебя будут величать отцом начала нового человечества, а может это и в самом деле какое-то благородство. Плевать! Я же знаю, что так может продолжаться только до тех пора, пока рядом со мной Ипполит, если станет иначе тщеславие или его прекрасная альтернатива замолчат, и слово перейдет к инстинкту самосохранения и желанию комфорта. А вот мой дорогой ученый, пока ему удается сохранять целой шкуру, никогда не сможет отступить, потому что эта работа и есть вся его жизнь. И я ему нужен, чтобы он мог жить! Наши отношения эдакий симбиоз с легким уклоном в сторону паразитизма.