В разуме Эрнеста закипала звериная ярость от этих слов. Это было даже не негодование или банальная ярость. Чувство, его пожирающие было намного сильнее и глубже, находясь за гранью радикальной справедливости.
Но в Эбигейл ничего такого не возникло. Она спокойно достала удостоверение и ткнула его прямо в лицо радикальной феминистке, со словами:
Уйди от меня, мы с тобой не равны.
В ответ женщина лишь фыркнула, что-то буркнула себе под нос и мгновенно ретировалась, уйдя обратно в свой маленький Содом.
Эбигейл обратила свои карие глаза в сторону мужчины и с лёгкой дрожью в голосе обратилась:
Ты в порядке?
Да, выдохнув, выдавил Эрнест. Не думал, что здесь соберётся вся преисподняя, опустошив свои даже заброшенные углы.
В ответ девушка лишь слабо усмехнулась и тут же подавила свой смешок, уже более серьёзно обратившись к подопечному:
Пойдём, займём свои места.
Эрнест и Эбигейл только хотели сделать шаг, как им на плечи упали массивные конечности. Оба депутата обернулись и увидели перед собой высокого мужчину, за два метра ростом, облачённого в чёрную простую робу из дорого восточного шёлка, а его голову покрыл широкий капюшон. Вся роба-балахон исписана десятками накладных самых различных афоризмов, вышитых золотой нитью, а к поясу крепилась толстая книга, со стальной окантовкой и бронзовой изукрашенный замысловатыми узорами обложкой. Если эту книгу использовали бы как оружие, то она, несомненно, имела бы успех.
Если сказать, что Эрнест испугался, это не сказать ничего. Страх глубоко пронзил его разум. А сам мужчина тем временем заговорил грубым тяжёлым голосом:
Не бойтесь, успеете, без вас не начнут, словно с сарказмом говорил высокий человек. Пройдёмте, вас на ваши места проводит сам Гроссмейстиарий Культа Конституции. И после этих слов Эрнест от удивления чуть не провалился в обморок.
Глава девятая. Огненный апофеоз серости
Несмотря на то, что на часах светится «одиннадцать часов» дня, солнца видно не было. Огромные, грузные тучи застлали небесную твердь, укутав её в плотный панцирь безличия и тотальной серости. Над миром нависло огромные грузные облака, готовые засыпать всё снегом, полным химикатов и чёрным выхлопом.
Всюду ширились безлистные леса. Голые деревья окружали всё непроходимой стеной. И эта стена ощетинилась ветками и сучками, словно сами деревья сковало от жуткой боли. Тут всё было как в страшной сказке про ведьм: жуткая погода, серая атмосфера и деревья, внушающие ужас одним своим видом, больше напоминающие сказочным монстров. Серые, облезлые, покрытые странной корой они являлись единственной растительностью в округе.
У деревьев лежали кучи серого грязного снега, подтёкшего и обледеневшего от вечных перепадов температур.
По дороге шагали колонны людей, мешая ногами мутную грязную кашицу из воды и хлопьев снега, наполняя эту местность хоть какой-то живизной. Все, кто шёл по этой дороге с опаской смотрели на полумёртвую деревянную стену, взращённую на химических дождях и пропитанной ядовитой землёй. И повод опасаться был у всех, ибо в глубинах этого лесного массива жили те, кто был, окончательно отвергнут обществом, или принял
решение уйти в эти места, поистине создавая, свои маленькие полудикарские королевства, разросшиеся до уровня «регионального геморроя». Тут жили все: сектанты, объединения маньяков и убийц, общины сумасшедших, преступные синдикаты и фанатики собственных идеологий, решивших создать свой маленький мирок, да и просто обезумевшие дикари. И зачастую те, кто таился во тьме уродливых лесов, спешили выйти на большую дорогу и устроить самый настоящий грабёж и разбой, зачастую устраивая террор и насилие. Этакие лесные дикари, которые рождены «миром Прав и Свобод», пользуясь статьями законов на полных правах уходили в леса. И никто не смел их остановить, ибо они «воспользовались священным «Правом» вести отшельническую жизнь, вдалеке от цивилизации, которая и дала им это Право». И не важно, что человек уходил туда грабить, убивать или предаваться похотям, ибо главное «Право». Да и порой люди просто впадали в безумие от украшающего их мира и бежали в обезображенные леса, где это сумасшествие только ширилось, выливаясь в апофеоз всей либеральной мысли отсутствие границ и абсолютная Свобода от всего.
Людям на границе приходилось защищаться, чем только можно. Порой завязывались самые настоящие битвы за дорогу. И если бы не сердобольные добровольческие дружины, то картина смертей и боли была б куда страшней.
Те, кто взял в руки оружие, вооружился всем, чем может и надел самые примитивные «доспехи» и добровольно пошёл на дорогу, назвали дружинниками, ибо больше никто не мог взять на себя защиту обычных людей.
Полиция занималась охраной тех, кто причислял себя к «Вестникам Свободы». Сообщества зоофилов, феминисток, копрофилов, ЛГБТ и т.д. подлежали особой защите и за ними следили как за бриллиантами, ибо они, как говорил Гранд-Федеральный Закон о «Всяком обеспечении сохранности «несущих свободу»: «Вестники свободы, а значит и сам вектор прогресса, должны быть обеспечены всем самым лучшим, в том числе и передовыми средствами защиты, ибо первостепенная задача по защите и поддержания самой Свободы». Верхушка либеральной власти пыталается изо всех сил сохранить тех, кто самим своим существованием попирает старую мораль или «Тоталитарную рабскую духовность».