И самый поганый, свободе противный третий уровень. Люди, живущие в старо-традиционных семьях, христиане и мусульмане старого нелиберального исповедания и прочая нечисть, отвергающая ценности Развитого Либерализма. Они должны быть ограждены от всяких социальных благ и помощи со стороны. Те, кто попирают саму идею Свободы, не имеют права обеспечиваться от государства. Их мы должны оградить от помощи всякого негосударственного учреждения, ибо гражданское общество должно работать только на тех, кто ценит нашу «Концепцию». На третий уровень рейтинга должна ложиться вся тяжесть и обременение, которое требует общество. Налоги, в увеличенном размере, работа на самых опасных предприятиях, и всяческое унижение вот, что должно стать нормой для третей категории. Их мы обязаны оградить от Вестников Свободы, забрасывая на самые края от просвещённого общества. Так же только на эту категорию, с позволения сказать, граждан, возлагается воинская обязанность.
«Чёрный Сонет» от Механизма Свободы.
Солнце постепенно опускается до края горизонта, заставляя тени, отражения мраком от предметов с каждым моментов становиться всё длиннее и больше, постепенно сливаясь с самой тьмой.
Всё небесное полотно вспыхнуло десятками оттенков тёплых тонов. Там, где солнечный диск готовился соприкоснуться с тонкой линией горизонта, небесная твердь выкрасилась в яркий цвет небесного огня. Обширные пространство вокруг солнца обрели багряные насыщенные и яркие краски, варьировавшиеся по гамме от обжигающе тёплых, до более прохладных. И только в самом конце небосвода, на востоке медленно подступали лиловые тона, на которых уже замерцали серебряные звезды.
Но город это едва ли волновало. Расположившись посреди возвышений у самих маленьких гор, знаменитых в юго-западной части бывшей Великобритании, населённый пункт, возведённый на деньги Корпорации, средства региональных властей и Культа Конституции вёл активный образ жизни двадцать четыре часа в сутки и семь часов в неделю.
Высокие постройки для сей города, уходящие порой на десять этажей в вышину, некоторые похожие на облицованные стекло панелями небоскрёбы, заняли своё почётное место в административном центре. И чем дальше к краям города, тем более он становился трущобным. Десятиэтажные здания уступали место постройкам в восемь этажей, пять и так пока всё не заканчивалось одноэтажными лачугами, сколоченными из досок.
Однако город, получивший название «Скатриума», не беспокоится по этому поводу. Как заведено во всём просвещённом мире, основанном на концепции «Развитого Либерализма», «Вестники Свободы» селятся в самых комфортабельных и улучшенных домах. А всех остальных, с низким «рейтингом Свободы», предпочитали закидывать как можно дальше, на самые края, где в основном Корпорации и расставляли свои массивные исполинские заводы.
Ветряные потоки, нагоняемые с запада, окутывали город с крыш самых высоких зданий, заканчивая улицами и канализационными стоками. Ветер, наполненный холодом зимы, он гонял мелкий мусор, поднимая ввысь и снежные песчинки, которые закручивало в вихре блестящим десятками оттенков серебра на солнце.
По этим самым улицам, медленно и не спеша, хрустя снегом, и пиная всякую мелочь, шагал высоковатый человек. Он пробирался среди трущоб в которых «Вестники Свободы» старились не появляться. На человека смотрели «истинные», как они себя называли бритты: темнокожие рабочие и смуглые арабы, выходцы из тех мест, где сейчас хуже чем в аду. Родители «истинных» бриттов пришли в те самые времена, когда Землю сотрясал Континентальный Кризис, и с годами, население, жившее испокон веков в землях Старого Света, испив лени и праздности, оставило одну из заповедей Божиих, став резко уменьшаться в числе, даже вымирая.
Однако человека не интересовала
история, разве что одного потерянного родственника, к которому его тянуло больше года, но суровый либеральный закон жёстко ограничил право видеться.
Хэй, Эрни! В тени деревянного двухэтажного дома раздалось добродушное воззвание. Ты куда! С лавочки, вкопанной временем возле ветшалой постройки, встал высокий чернокожий мужчина. Ты куда пошёл?!
Парень выше среднего, в серой, как вся «радужная» действительность, куртке, набитой пухом, остановился. Под капюшоном томился слабый взгляд светло-голубых глаз, кидавших по сторонам обеспокоенные взгляды, полные страха. Руки стали судорожно бегать по карманам утеплённых джинсов.
Не ищи. Я их выбросил. Подойдя, сурово произнёс чернокожий мужчина, обратив взгляд карих глаз прямо в душу другому парню, поправив свой оранжевый утеплённый жилет. Ты себя так загубишь. Рука негра невольно пихнула мрачного человека в плечо. Посмотри! Как же ты себя запустил. Твоя знает, что ты стал травить лёгкие?
Она не моя. Голос так и дёргался, как струна на поломанной арфе. Как раз иду встречать её, Арсинис.
Вот ты дурень, упрёк прозвучал на всю улицу, наполненную отдыхающими работягами. Она ради тебя стала жить в этой помойке. Рука Арсиниса описала дугу, демонстрируя покошенные и развороченные улочки, заваленные мусором; как в кучах сора плодятся и играются крысы; разбитые дома, которым наспех сумели сами жители сделать сносный ремонт; показывая сам образ жизни обычных работяг, подписавших договоры с Корпорацией. Руки негра сошлись на плечах Эрнеста. А теперь скажи мне, какая нормальная девушка, в наши неспокойные времена будет жить в таких кошмарных условиях?