Элле-эла, брезгливо махнул рукой эб, не глядя на менталиста.
Кабирец склонился над Жозефиной. Та дернулась, взметнув пыль. «Джинн» поймал ее левую руку, схватил и рывком поднял чародейку с земли. Треснула ткань порвавшегося под мышкой платья. Чародейка взвизгнула, плюнула кабирцу в лицо, царапнула щеку. «Джинн» немилосердно выкрутил ей руку, влепил чародейке звонкую пощечину, ударил кулаком в живот. Жозефину скрутило. Кабирец рванул ее за волосы к себе и крепко обхватил сзади, лишая возможности двинуться. За спиной Гаспара раздался неприятный смех.
Мен нан он-яляб ликьям бик, альсайи-мубаил? послышался знакомый голос старшего над «джиннами».
Эб глянул на ландрийку. Грязную, мятую, оборванную, жалкую, ничтожную.
Мэд-ка ант турид со, брезгливо ответил он.
Смех за спиной повторился. Сальный до того, что у Гаспара бешено застучало в висках. Боль внутри черепа усилилась.
Лучше бы нам сотрудничать, эб, зло процедил он сквозь зубы, увернувшись от руки, легшей ему на плечо.
Эб бандитски ухмыльнулся, поправляя феску. Истерично завизжавшую Жозефину перехватили за талию и поволокли сучащую ногами чародейку к выходу из переулка. Вновь затрещало платье. Кабирец развернул Гаспара за плечо, заходя за спину. Менталист увидел перед собой еще двоих. Тип с пистолетом кровожадно улыбнулся, зловеще сверкая в полумраке злыми глазами безжалостного убийцы, привыкшего убивать и получать от этого удовольствие.
В тусклом свете фонаря возник силуэт бросившего вниз большого филина. Над самыми головами не заметивших его «джиннов» птица широко раскинула крылья, вытягиваясь в человеческую фигуру, и между кабирцев рухнул Эндерн, заваливая их на землю. Оборотень сделал едва заметное движение кистями, приглушенно щелкнули пружины, из рукавов вылетели два ножа. Эндерн ловко перехватил их, вогнал лезвие одному «джинну» в шею по самую рукоять. Второму, тому, что несколько секунд назад предвкушал долгие минуты радости за любимым делом, воткнул нож в подбородок снизу. В полумраке встретились глаза: блестящие от гашиша, привыкшие к долгим, мучительным расправам, и янтарь хищника, убивающего быстро, без раздумий и сожалений. «Джинн» захрипел и забулькал, истекая кровью, не успев даже толком понять, что произошло.
Гаспар тем временем с силой наступил растерявшемуся конвоиру на ногу, вывернулся из ослабевшей хватки, развернулся и коротко ударил его кончиками пальцев в основание шеи. Кабирец кашлянул, теряясь в пространстве. Менталист выбил из его руки кинжал, коленом ударил
в живот, заставив согнуться и локтем по затылку довершил начатое. «Джинн» упал ничком. Гаспар, зашипев и зажмурившись от боли, резанувшей виски, отшатнулся к стене.
Э! Сыроед! крикнул Эндерн, подбрасывая обернувшемуся Гаспару пистолет кабирца, а сам подскочил пружиной.
Менталист поймал оружие, взял его в руку, взвел курок, наставил дуло «джинну» на затылок и нажал на спуск. Грянул выстрел. В ответ раздался второй. Пуля просвистела над самой головой Гаспара, посыпав мелкой крошкой и пылью волосы. Эндерн, инстинктивно метнувшийся в сторону, коротко разбежался, оттолкнулся от земли, сжимаясь и покрываясь перьями.
Жирный мой! крикнул ему вслед Гаспар сквозь звон в ушах.
Большой филин, расправив крылья, недовольно ухнул, устремляясь на эба, закрытого охранниками.
И тут сбоку послышались крики ужаса, прорезавшие слух даже сквозь вязкую глухоту.
Воспользовавшись переполохом и смятением, чародейка, словно только этого и ждала, вцепилась пальцами державшему ее кабирцу в пах, крепко сдавила уязвимое место и бешено рванулась назад. У «Джинна» полезли на лоб глаза, сперло дыхание, но он успел схватить чародейку за левую руку. Жозефина рванулась еще сильнее, ткань жалобно затрещала, и кабирец с яростью швырнул на землю оторванный рукав. Озверев от боли, тот метнулся к Жозефине с намерением глубоко всадить ей нож между ног, вырезать все, что делает ее бабой, и кромсать до тех пор, пока на ландрийской суке не останется живого места, но пораженно застыл, взглянув на нее слезящимися глазами. Вскрикнул.
Из-под платья по всей длине левой руки расползлась густая паутина черных вен, отвратительно контрастирующих с белой кожей. Вены противно пульсировали, как будто грозя в любую секунду лопнуть, пролившись густой зловонной липкой жижей. Чародейка стояла, широко расставив ноги. Окрепшие груди натянули тонкий голубой шелк и конвульсивно тряслись от тяжелого, хриплого дыхания. Губы на грязном лице растянулись в мстительной зловещей ухмылке. Широко распахнутые глаза ярко пылали безумием, наливались жаждой крови. Из-под ворота по шее на левую щеку ползли тонкие черные трещины, рассекающие и уродующие лицо.
Кабирец испуганно попятился, разевая перекошенный от ужаса рот. Чародейка вскинула левую руку. «Джинн» замер, дергаясь на месте, панически взвыл и захрипел, давясь чем-то мягким, склизким, липким и горячим. Тело почти мгновенно попыталось вытолкнуть ком в приступе обильной, мучительной рвоты, но лишь болезненно расперло глотку изнутри. Ком вдруг уплотнился, набух. Кабирец заметался, раздирая горло, страшно выпучил обезумевшие глаза на пунцовом от удушья лице, подавился, засипел, и его шея лопнула мерзкой кровавой массой. Тело свалилось кулем. Ведьма безумно захохотала.