А шлюхи не берут в рот, фыркнул Эндерн и нагло вылупился на Жозефину. Чародейка выдержала его взгляд совершенно спокойно и загадочно улыбнулась, не размыкая губ.
А у вас, магистр, нет ли соображений, кто мог убить магистра Финстера? спросил де Напье. По нашим непроверенным и ненадежным источникам, магистр Финстер занимал должность профессора математики в Шамситском Университете. Кому бы мог он помешать?
Нет, магистр, у меня соображений нет, сухо проговорил деканус. Последнее, чем бы он занялся, стал делиться соображениями с шайкой шпионов Паука, чтобы дать лишний повод
подставить себя. Могу лишь добавить, что около года магистра Финстера часто видели в обществе Саида ар Курзана шайех-Малика, крупного торговца специями и главного поставщика имперской компании «Вюрт Гевюрце». Непроверенные источники сообщают, что Саид ар Курзан был последним, кто видел магистра живым.
Было бы интересно побеседовать с этим как по-кабирски будет «господин»? немного поразмыслив, сказал де Напье.
Элуканте раскрыл было рот, однако Эндерн опередил его.
Сайиде, ответил он и залпом допил остатки вина.
С этим сайиде ар Курзаном. Думаю, хитро блеснули пьяные глаза тьердемондца, именно он заинтересуется в расширении торговых горизонтов и вложениях капиталов де Напье в выгодное для обеих сторон предприятие.
А как бить эм нахмурила бровки и проговорила с внезапно вернувшимся акцентом Жозефина, «madame»?
Саида́, отозвался Эндерн.
Сай-ид-а саа-ида dNapier повторила чародейка и восхищенно хихикнула, хлопая в ладоши и радостно подпрыгивая. Merveilleux! Comme cest merveilleux!
Боюсь, встреча с Саидом ар Курзаном невозможна, мрачно проговорил Элуканте, прерывая веселье.
Че? поперхнулся Эндерн. Сука, и этот, что ли?
Нет, испуганно втянул голову в плечи деканус. Саид ар Курзан выехал из Шамсита по торговым делам. В тот же день, когда обнаружили тело магистра Финстера. Однако, если вас очень сильно интересуют вопросы вложения капиталов, обратитесь к Кариму ар Курзан шайех-Малику. Он является совладельцем «Тава-Байят» и, думаю, соответствующие полномочия у него имеются.
Жозефина расправила юбку, переглядываясь с Эндерном. Их лица расплылись в глупых, ребяческих улыбках. Гаспар недовольно покачал головой, потирая пальцами лоб.
Выясните все, что сможете, об этом совладельце, магистр, распорядился он, тяжело поднимаясь из кресла. А мы пока осмотрим достопримечательности этого прекрасного города. Мы ведь за этим приехали, chériе?
Jai hâte de tout voir de mes propres yeux, mon amour! восторженно промурлыкала она.
Слышь, сыроед, а ты уверен, что мне не придется тащить тебя на своем горбу? задумчиво потирая небритый подбородок, поинтересовался Эндерн.
Ты же не разгромил в великой милости своей чемодан с моим лекарством, улыбнулся тьердемондец, поглаживая чародейку по волосам. Горячая ванна, легкий обед, кофе через час буду в порядке.
Глаза поднявшей на него личико Жозефины алчно блеснули на слове «ванна», стыдливо прикушенные губки растянулись в многозначительной улыбке.
Ну смотри, хмыкнул полиморф. Только хер я ваше барахло еще раз потащу!
Глава 3
Шамсит, на шпилях дворцов которого величественно реют пурпурные знамена золотого солнца Альджара, победившего триязыкое пламя Единого.
белая крепость надежно хранила Шамсит от посягательств с моря не одно столетие ровно до тех пор, пока в Балур-калидж не вошли корабли Сигизмунда Гольденштерна, оснащенные мощными, дальнобойными пороховыми орудиями. Имперский флот сокрушил старые стены, войска кайзера-завоевателя захватили и разграбили богатый Белый город, и больше века над перестроенной Тарак-Мутаби реяли золотой и алый львы Империи. Пока двенадцать лет назад из песков Сель-Джаар в Шамсит не пришли Мекметдины, окончательно вытеснившие ландрийцев из Этелы раз и навсегда. Яфар-Мурад, султан-освободитель, исправно учившийся у врага, непримиримый противник старого, не пожелал, чтобы древняя Тарак-Мутаби олицетворяла мощь его необъятной империи, и повелел заложить новую крепость, Ядид-Калеат, согласно всем современным фортификационным законам строительства. Крепость достроили через четыре года после его смерти, уже при его сыне, Сулейман-Яфаре, султане-реформаторе, прозванном челядью за глаза «Ландрийцем». При нем же Тарак-Мутаби стала тюрьмой для политических заключенных и вместо былой славы защитницы Шамсита снискала себе мрачную и зловещую славу страшного узилища для неугодных султану, из которого только два выхода: либо вперед ногами, либо вниз с четырехсотфутовой высоты на скалы, омываемые Ам-Альбаар.
Ненавижу тюрьмы, поежился Гаспар, оценивая высоту белокаменной крепости в лучах вечернего солнца.
Жозефина оторвалась от созерцания оживленного порта далеко внизу, куда вели широкие ступени, вырубленные в тверди крутой скалы, выжженной беспощадным этельским солнцем и истерзанной эрозией. Она окинула взглядом высокие белые стены с зубцами, видимые ей три башни с куполообразными крышами, узкие решетчатые окна-бойницы, огромные крепкие, надежные ворота и пологий спуск, ведущий от тюрьмы к прилегающей мощеной улице, по которой прохаживались вечерние прохожие.