Щедрин создал целую энциклопедию сатирических собственных и нарицательных обозначений не только для типов, олицетворяющих правящие классы и партии самодержавной России, но и для органов печати, учреждений и всех других институтов полицейского буржуазно-помещичьего государства.
Так, обскурантскую газетку «Русский листок», выходившую в 18621863 годах, Щедрин высмеивал под наименованием «Смрадный листок».
Характеризуя мелкотравчатый, беспринципный либерализм как «куриное благородство» и, в частности, имея в виду газету Краевского «Голос», сатирик писал: «В Петербурге существует даже целая газета, которая поставила себе за правило служить проводником куриного благородства. Назовем эту газету хоть «Куриным эхом». От первой строки до последней она все умиляется, все поет: «Красен куриный мир!», «тепло греет куриное солнышко!» (VI, 6869). В произведениях сатирика встречаются «Всероссийская пенкоснимательница», «Нюхайте на здоровье!», «И шило бреет», «Чего изволите?», «Помои» и другие блестящие по остроте выражения и убийственные по смыслу наименования органов реакционной, консервативной и либеральной прессы. Сатирические псевдонимы, всегда имеющие глубоко мотивированный характер, все более перерастали узкие границы своих прототипов и поднимали конкретные факты, подчас малозаметные для поверхностного взгляда, на высоту художественных обобщений большого масштаба.
Особенностью щедринских сатирических характеристик, даваемых типам, социальным группам, политическим партиям, целым классам, органам печати, учреждениям, историческим этапам и т. д., является острота и ядовитость, меткость и изобразительность сатирических
наименований. Сатирические названия у Щедрина не внешнее клеймо, а такое художественное определение предмета, которое органически вырастает из сущности последнего и выступает в качестве сатирической метафоры, синонима. Этим и объясняется живучесть щедринских наименований, их огромное не только обличительное, но и познавательное значение. Поэтому неудивительно, что щедринские сатирические прозвища навлекали обычно на себя ожесточенную атаку со стороны враждебного лагеря.
Уже одними своими разоблачающими наименованиями сатирик издевательски высмеял всю Табель о рангах, и смех его становился беспощаднее по мере того, как касался все более высоких ступеней социально-классовой и административно-политической иерархии. Мастерски изобретая сатирические имена, фамилии, клички, прозвища, разного рода прозрачные, но формально неуловимые псевдонимы, Щедрин тем самым стремился вызвать в читателе отрицательное эмоциональное отношение ко всему господствующему режиму, основанному на принципах социальной несправедливости. И он блистательно достигал этой цели. Созданные Щедриным сатирические формулы, обозначения, афоризмы, собственно-личные и нарицательно-групповые наименования были настолько меткими, острыми и яркими, что легко западали в память читателя, без труда находили себе многочисленные соответствия в окружающей действительности к немедленно приобретали широкую популярность, превращаясь в крылатые выражения. Метко озаглавленные щедринские типы и разящие, как меч, сатирические формулы сразу же входили в широкий оборот, становились достоянием повседневной политической речи и публицистики и служили острым оружием социально-политической борьбы. И даже те читатели, которым не была доступна вся идейная глубина произведений сатирика, умели уловить общий смысл их на основании одних лишь сатирических кличек, наименований и псевдонимов. Писатели, публицисты, политические деятели вплоть до наших дней продолжают пополнять свой арсенал из богатейшего источника щедринской сокровищницы художественного слова.
Истолкование персонажей классической литературы
Салтыков-Щедрин талантливо оживлял литературные типы, созданные его предшественниками и современниками. М. Горький назвал этот прием одним из излюбленных приемов сатирика.
Самые ранние случаи использования данного приема восходят к «Губернским очеркам», где рассказ «Корепанов» (1857) открывается суждениями автора о выцветших «провинциальных Печориных». В «Сатирах в прозе» (1862) появляются Сквозник-Дмухановский, Хлестаков, Ноздрев, Чертопханов и Пеночкин. В «Глуповском распутстве» (1862) повествователь передает рассказанную ему Митрофаном Простаковым «трогательную историю своей юности» (IV, 248). В «Признаках времени» (18631868) упоминаются Сквозник-Дмухановский, Хлестаков, Коробочка, Кирсанов, Иван Никифорович Довгочхун, Иван Иваныч Перерепенко. Публицистический очерк «Митрофаны» (1870), составивший впоследствии введение к «Господам ташкентцам», посвящен политической интерпретации героя фонвизинского «Недоросля». Однако до начала семидесятых годов литературные персонажи предшественников или просто упоминаются, или выступают в произведениях Салтыкова преимущественно лишь как объекты уподобления и публицистических суждений, но еще не как действующие лица[29].
Начиная с «Дневника провинциала в Петербурге» (1872) включение многих известных литературных героев в число действующих лиц сатиры становится обычным приемом в большей части произведений Салтыкова. После «Дневника провинциала» этот прием наиболее эффективно проявил себя в «Помпадурах и помпадуршах» (глава «Помпадур борьбы», 1873) и особенно в «Господах Молчалиных».