Он очнулся и удивленно посмотрел на нее.
Что вы что ты делаешь?
Извини, она отступила на шаг. Мне просто стало тебя жаль.
Она смотрела на него глазами, в которых еще не было любви, но уже была забота.
Пойдем в парк на концерт. Ведь мы должны там быть.
Хорошо. Зентек неожиданно улыбнулся. Не стоит волноваться. Тебе, во всяком случае. Что бы ни случилось, у тебя прекрасный отдых, правда?
Дивный отдых. Не могу к этому привыкнуть. Все эти люди, которые смотрят на меня знаешь. Мне постоянно кажется, что у меня чернильное пятно на носу или платье порвалось по шву.
Почему?
Потому что я на самом деле довольно некрасива и никто никогда не обращал на меня внимания. Все мои подруги имели успех в сто раз больший, нежели я
И ты никогда не мечтала, что когда-нибудь все изменится?
Не мечтала? Какое это имеет значение? У меня есть одна книжка, видишь
Она
подошла к кровати и взяла в руки книжку, потом подала ее Зентеку и остановилась у окна, наблюдая, как он повертел ее в руках, потом коснулся пальцем отверстия на переплете.
Она была тогда с тобой?
Да. Я как раз читала раздел о том, что девушка всегда должна быть настороже, потому что в любую минуту может может она замолчала, все может измениться.
Но ведь и в самом деле изменилось!
По-моему, нет. Если мы найдем этого человека раньше, я вернусь в Камоцк раньше, чем хотела бы. Если найдем его позже или не найдем совсем, вернусь туда чуть позже. Получу у вас свои вещи, переоденусь в них и уеду. А потом до конца жизни буду сидеть в кассовом окошке с восьми до трех, а в воскресенье либо ходить на прогулку, либо читать, как не быть Золушкой Либо мечтать, чтобы какой-нибудь новый бандит напал на банковский автомобиль и чтобы я снова пережила это нападение и снова могла поехать в Здрои, чтобы найти его. А осенью буду читать много детективов, потому что для прогулок будет слишком сыро Ты не представляешь, что такое маленький городок осенью или зимой. В ресторане пьяницы рассказывают о своей жизни, хвалятся несуществующими знакомствами. В кинотеатре идут фильмы, о которых я еще год назад читала в журналах. В Доме Культуры поют и танцуют то, что уже не существует, какие-то народные танцы, которых никто не знает. Впрочем, я не умею ни петь, ни танцевать. Ты ничего этого не знаешь.
Может быть, и знаю, задумчиво сказал Зентек. Я сам из маленького городка
Хорошо, если знаешь. Вы сделали со мной ужасную вещь: на минутку дали мне увидеть мир, как дали бы игрушку ребенку, а потом отберете. Даже лицо я должна буду вам отдать и вернуться к прежнему.
Но почему?
Потому что в Камоцке на меня бы показывали пальцами. Они знают меня, знают, что я совсем другая. Это это выглядело бы, как переодевание Даже мужчины никогда бы не поверили в то, что я на самом деле другая. А кроме того, я сама бы не смогла так одеваться, мне было бы незачем это делать, и вообще, я не умею этого делать, не умею нравиться. Может быть, потому я так выглядела, когда ты со мной познакомился? Сама не знаю. Но одно, по-моему, знаю
Она замолчала.
Зентек тоже ничего не сказал. Он стоял и смотрел на нее. У него было такое впечатление, что он первый раз видит ее на самом деле. Она не ошибалась. И он тоже в душе считал прежнюю Маковскую истинной Малгожатой, а эту красивую девушку, которая стояла теперь перед ним, глядя на него большими грустными глазами, только вызванным к жизни в целях облегчения следственной работы образом, созданным товарищем Калусской. Но как было в самом деле?
Мне уже не хочется туда возвращаться. Малгожата подошла к тахте и уселась, обхватив колени руками. Может быть, найду какую-нибудь работу здесь или в Варшаве. Я всегда боялась людей, не умела разговаривать, даже если в комнате было всего два человека. Краснела сразу же по любому поводу В этом вы мне помогли: я научилась быть смелой, я не хочу остаться на всю жизнь в моей комнатке. И я буду смелой. Ну что, мы идем в этот парк?
Да, конечно.
Зентек очнулся от мечтаний.
Они шли медленно, смеясь. Присутствие девушки возбуждало мужчин. Они даже не ощущали усталости после долгого путешествия, хотя все трое встали сегодня очень рано и много часов провели за рулем.
Остановились перед домиком, где она жила.
До свидания!
Она по очереди подала им всем руку. Пожатие ее ладони было сильным, как у мальчишки.
До завтра! До девяти часов!
Рогальский задержал ее руку в своей:
Встретимся на пляже, там, где были сегодня?
Она закрыла за собой калитку и, повернувшись, крикнула через плечо:
В одиннадцать, надеюсь, пан помнит!
Быстро перебежала двор и вошла в дом, помахивая сумочкой.
Они отправились назад по обочине шоссе.
В одиннадцать? сказал Каплинский. Ведь мы же условились с ней на девять часов?
А почему она сказала «пан»? Могла ведь сказать «Панове»? Врублевский подозрительно посмотрел на них и фыркнул от смеха. Мне пришло в голову, что кто-нибудь из нас ухлестывает за ней в одиночку, ничего не говоря остальным.
Ну, если кто-то имел бы на это право, так, наверное, я. В голосе Рогальского прозвучала обида. В конце концов, это я ее нашел и ко мне она сегодня пришла.