Так где же все-таки мне искать?
Это сложный вопрос. Везде. Нет такого места, куда нельзя было бы что-нибудь спрятать. Положим, марихуана имеет довольно большой объем, ее куда попало не сунешь. Но порошок Героин стоимостью в полмиллиона фунтов может уместиться в пространстве между багажником и задними фарами. Оттого и приходится искать везде, и оттого они идут на все, чтобы ты ничего не нашел.
Какие самые трудные места?
И самые легкие. Или легкие и трудные одновременно. На что похожи опийные палочки? На сигареты, верно? Там и ищи. Не так давно мы нашли опиум в сигаретах в запечатанном блоке «Мальборо», причем, насколько можно было судить по чеку, сигареты были куплены во Франкфурте, во время пересадки.
А за последнее время что-нибудь изменилось? Например, страны-поставщики? Что, Золотой Треугольник процветает по-прежнему?
Сейчас уже четырехугольник, Даффи. Подключился Коммунистический Китай. А само зелье точь-в-точь как прежде, только его стало больше. Иранцы, правда, прикрыли лавочку полагаю, это заслуга старика Аятоллы. Но тут, наоборот, оживился Индостан, они додумались, как лучше очищать героин. Он у них, если ты помнишь, был так себе; самый лучший порошок не больше тридцати процентов, а сейчас они произвели настоящий прорыв научились делать девяностопроцентный. Что называется, проиграли в одном, наверстаем в другом; вот только наверстывают они быстрее.
Даффи нахмурился. Пять, шесть, семь лет назад он молодой и ретивый полицейский околачивался на Джерард-стрит, в китайском квартале Сохо. Он, бывало, рисовал в своем воображении похожих на иссохшую мумию старых китайцев, блаженно дымящих набитыми опиумом трубками, и лишь ретивость юного Даффи, колотящего в дверь жезлом и язвительно вопрошающего: «Что, опять мак-Ротманз покуриваем, а?», могла вывести их из нирваны. Эти картинки, конечно, льстили его воображению по крайней мере, поначалу. Порой он расхаживал по Джерард-стрит среди пряных ароматов китайской кухни и думал: вот где место настоящему мужчине. Пару лет спустя от этих мыслей не осталось и следа.
Мертвые младенцы, резко проговорил Уиллет. Даффи поднял взгляд и не узнал своего балагура-приятеля. Перед ним сидел суровый офицер таможенной службы.
Мертвые младенцы, повторил он, понимаю, о чем ты думаешь, Даффи, у меня и у самого бывали такие мысли. Ты думаешь, что никогда бы не стал там смотреть. Это и есть их замысел: эти ищейки вынуждают нас идти на крайности они их получат. Иногда я думаю об этом,
и мне приходится одергивать себя, чтобы не зайти по этому пути слишком далеко, он глотнул кофе, помнишь, что героин частенько перевозят через границу Малайзии с Таиландом? Так вот, несколько лет назад у них появился новый метод. Они покупают младенцев. Иногда они их похищают, но чаще просто покупают: говорят родителям, что одна богатая бездетная женщина из Сингапура хочет усыновить ребенка. Зачем бедной крестьянке отказываться от этого предложения, ведь у нее самой детей до хрена и больше. И она с радостью продает одного такая хорошая возможность, все равно, что послать сына в колледж. Но дети никогда не добираются до призрачной богатой дамы из Бангкока. Наркоторговцы умерщвляют их, вынимают внутренности и набивают трупики героином. Затем они передают ребенка «мамочке», она их типа укачивает и так перевозит через границу. Проще простого.
Даффи почувствовал тошноту, но Уиллет еще не закончил.
Конечно, все должно выглядеть естественно, и они покупают детей, которым нет еще двух лет, иначе то, что они все время спят, будет выглядеть подозрительно. И еще кое-что: помни я-то всегда об этом помню, младенцев надо перевезти в течение двенадцати часов с того момента, как они были убиты, иначе цвет лица у них изменится, и от них уже не будет никакой пользы.
Даффи не нужны были подробности совсем не нужны но он понимал, что знать о них ему не помешает, как бы его от этого ни тошнило. Уиллет знал, как заставить его слушать. Поэтому все, что он сказал, было:
Спасибо.
Когда на следующий день Даффи пришел на работу, единственное, что отвлекало его от грустных размышлений это обдумывание деталей предстоящей операции. Среди клиентов, регулярно приезжающих забрать свой товар, он наметил жертву: парочку жуликоватых торговцев аудиоаппаратурой «под хай-фай» из тех, что продавали дешево, а покупали еще дешевле. Они звенели браслетами, по-приятельски хлопали всех и каждого по плечу, попадись им в руки что-то по ошибке они присвоили бы это, не моргнув глазом. По мнению Даффи, они считали, что честность это овощ и растет на грядке.
Полки, куда складывалась их аппаратура, были совсем рядом с углом, где стоял Даффи, и до сих пор именно ему поручали загружать их фургон. В течение рабочего дня, делая вроде бы лишь то, что ему велели делать, Даффи умудрился перекинуть небольшой ящик с японскими зажигалками в секцию, смежную с секцией аудиотехники.
Об их приезде становилось известно сразу всем работникам «Грузоперевозок»: они подъезжали с открытой раздвижной дверью, врубив на полную мощь «Капитал-радио». На фоне будничной погрузки и разгрузки это казалось настоящим событием. Если за рулем был тот, что расфуфыренней, он всегда выискивал на асфальте масляные лужицы и пытался сделать разворот ударом по тормозам.