Напротив нее Малгожата, как будто внезапно вырванная из своей обычной медлительности, считала деньги еще быстрей, так быстро, что движения ее пальцев и молча считающих губ было невозможно уловить.
Через несколько минут, когда первая партия наличных была уже приготовлена, обе замедлили движения. Они работали теперь спокойно, как две машины, выполняющие постоянно одни и те же процессы.
Знаешь сказала Инка, не поднимая головы, в субботу я познакомилась с одним типом на именинах у Ковалевских, начальником по снабжению в госхозе. Двадцать пять тысяч она поставила молниеносно галочку карандашом. Приезжает сюда по понедельникам за выплатой для них. Пятьдесят снова
сделала пометку карандашом. Он будет здесь в половине одиннадцатого. Я тебе его покажу.
Она обернула пачку наклейкой, кончиком языка лизнула по клейкой стороне, притиснула ее к матовой. Потом вполоборота, даже не глядя, бросила пачку обратно в сейф.
Приятный? спросила Малгожата, стараясь проявить как можно больше интереса, хотя госхозный руководитель ее совершенно не интересовал.
Очень. Парень что надо Инка взяла новую стопку пятисотзлотовых банкнот. Собственно, он не совсем уж парень. Ему, на мой взгляд, около тридцати двух лет. Мужчина Ее рука застыла в воздухе.
Слушай?
Что?
Одолжи мне сто злотых до первого. Пусть рухнет весь мир, но я должна купить себе перчатки. Наверное, он пригласит меня сегодня на прогулку после обеда. Идет дождь, а к зонтику необходимы перчатки. А мои кожаные просто разлезаются по швам.
Тридцать тысяч Малгожата старательно записала цифру на лежащем на столе листке. Я одолжила бы тебе, дорогая, но ведь ты знаешь. У меня ровно сто до первого на все Но пятьдесят я могу тебе одолжить. Какнибудь перебьюсь несколько дней. А вторую половину, может быть, тебе еще ктонибудь даст.
Пальцы Инки снова начали свой пробег, на этот раз перебирая красные стозлотовые банкноты.
Дашь пятьдесят! Это великолепно! А вторую половину мне даст Ковалевский. Она на секунду приподняла стекло, закрывающее окошко, и выглянула. Он уже пришел. Деньги у него есть, интересно только, откуда? Может, получил за жену? Ничего удивительного, у нее отец старший лесничий Она снова вернулась к работе, потом вдруг опять остановилась. Слушай, Малгожата! Но ведь сегодня снова идет машина за деньгами в воеводство. Сегодня моя очередь
Твоя Малгожата усмехнулась. Первый понедельник после пятнадцатого.
Боже! Но он должен прийти. Малгося Она выпустила из рук пачку банкнот, наклонилась и положила руку на ладонь Малгожаты. Малгося, съезди за меня. Только один раз, ладно?.. Потом я поеду за тебя сто раз Сколько захочешь, моя сладкая, хорошо?
Малгожата спокойно высвободила руки, и глаза ее усмехнулись изпод очков, большие, красивые, характерные для человека, страдающего дальнозоркостью.
В какой это уже будет раз?
Я знаю. Не надо мне напоминать. Но теперь это уже точно. В последний раз, дорогая, клянусь Богом!..
Ну хорошо. Но в следующий раз я тебе напомню.
Не надо. Я сама буду помнить. Ты самая лучшая на свете!
Инка наклонилась над столом и чмокнула ее в щеку. Но на этот раз в поцелуе было гораздо больше чувства, нежели в том, которым она приветствовала Малгожату на площади.
У меня будут перчаткииии запела она высоким, почти детским голоском. У меня будут перчаткииии! Она остановилась и приложила пальцы ко лбу. Только какие? Наверное, серые, к тому пепельному костюму? Я видела такие в магазине.
Да, лучше всего, наверное, серые. Малгожата кивнула головой, не отрывая глаз от стопки банкнот, которую перебирали ее ловкие, неутомимые пальцы.
Большие золотые часы на запястье сильной загорелой мужской руки показывали: 9.30. Мужчина сидел за столом и медленно собирал автомат, части которого лежали тут же, на разостланной газете, вычищенные и промасленные.
Через несколько минут автомат был готов. Мужчина одним быстрым, уверенным движением проверил действие магазина и укрепил его. Потом нажал на спусковой крючок. Снова вынул магазин и из лежащего на столе мешочка высыпал на газету несколько десятков пуль. Действуя уверенно и методично, он зарядил автомат, потом оглянулся.
Засаленный, старый прорезиненный мужской плащ висел на стуле. Мужчина разложил его на столе, завернул в него автомат. Посмотрел на часы: 9.40.
Он направился к двери, взяв с собой плащ. На нем была кожаная куртка, бриджи и высокие ботинки мотоциклиста, зашнурованные до колен.
На пороге он оглянулся, проверив в последний раз состояние, в котором оставлял комнату, и вышел. Старательно запер дверь квартиры, два раза повернув ключ в замке. Потом спокойно, тихо насвистывая старую мелодию, вышел на улицу.
Дом, из которого он вышел, был новый, красивый и расположен несколько в стороне. То есть улица, на которой он стоял, находилась в стороне от главной магистрали городка. Мужчина теперь шел быстро, он свернул в узкую улочку и оглянулся. Улица была пуста. Не останавливаясь, он полез в боковой карман брюк и вынул оттуда маленькое металлическое кольцо, к которому были прикреплены несколько ключей. С ключами в руке он подошел к стоящему у тротуара маленькому «фиату», открыл дверку, положил плащ на заднее сиденье, потом уселся и бросил быстрый взгляд в зеркало, в котором отражалась