И не говори, снова подал голос епископ Редингский.
Я предлагаю разделить работу следующим образом. Претор Енох, обратите все свои силы на точное установление природы Магии, использованной этой ночью, и попытайтесь проследить ее источник.
Претор кивнул.
Я прошу куриальных офицеров и уполномоченных представителей постоянно поддерживать связь с Церковью и сообщать нам обо всем происходящем. Вполне возможно, что улики и факты касательно заговора кроются в каком-нибудь отдаленном приходе, где преступники могли составить план, избегнув бдительного взора столичных служб. Вулли отметил одобрение офицеров в голубых формах и продолжил: Остальным же из нас я говорю: вернитесь в свои диоцезы и приготовьтесь к чуду. Успокойте паству, утрите слезы. Объявите празднование дня любого, даже самого незначительного святого, только чтобы отвлечь их мысли от Претор?
Енох пожал плечами и сказал:
Скоро дни поминовения святого Оскара и святой Ракель. Обычно мы не уделяем им большого внимания. Праздновать нечего до самого Преображения, а затем Дня святого Руфуса, но
Вот и прекрасно. Оскар и Ракель. Пир в честь поминовения, ярмарки, вечеринки и алтарное вино. Каждый из вас, сделайте так, чтобы паства развешивала флаги, веселилась и не думала о происходящем.
Последовало несколько кивков и отрывочный обмен мыслями, а потом голос кардинала Гэдди возвысился над бормотанием собравшихся:
Мне кажется, кардинал, источник всех проблем лежит внутри нашего братства.
Воцарилась тишина.
Только член Церкви мог иметь возможность совершить подобное преступление. Простите мне столь пессимистичное замечание, но другого объяснения нет.
Вулли кивнул:
Боюсь, я вынужден согласиться с вами, брат мой. Беда пришла изнутри. Никто из нас не может находиться вне подозрения. Всем следует быть особенно бдительными.
Гэдди принялся нервно разглаживать оборки воротника:
Я имею в виду, как мы намереваемся бороться с раком, пожирающим самое Церковь?
Может быть, попробуем удар управляемым молитвенником? предложил епископ Редингский.
Мы будем сражаться тем средством, которое специально и создано для этой задачи, ответил Вулли.
Он повернулся к молодому человеку, стоящему по левую руку от претора Еноха и хранившему молчание с начала собрания.
Отдел Инфернальных Расследований уже начал свою работу, ответил Джасперс с улыбкой, от которой Вулли почувствовал жалость к обвиненным в ереси. Ему также пришла в голову мысль о хищных рыбах. Мы будем безжалостны.
Куриальное заседание подошло к концу. Казалось, каждому не терпится уйти. Направляясь в Ричмонд, экипаж Вулли прогрохотал по Геркулес-стрит мимо Невилла де Квинси, тащившегося с работы после ночного дежурства. Кардинал обдумывал текст буллы, которая охватила бы все назревшие проблемы, только вот охватывала она их из рук вон плохо, зато неуклюжестью напоминала бульдога, а потому он и не заметил неопрятного, усталого, пыхающего трубкой человека.
Де Квинси вымотался и был раздражен. Плохо начавшаяся ночь с каждым последующим часом становилась все хуже, и в конце концов он был вынужден переделать одно из подвальных помещений Хиберниан-Ярда в импровизированный морг, дабы справиться с потоком тел, которые приносила милиция.
Большинство трупов текло в буквальном смысле: шесть человек закололи, двоих забили насмерть, одному бедолаге перерезали горло, второго выбросили из окна последнего этажа высококлассного борделя «Козырный дом», третий получил огромную дыру из многоствольного пистолета в неожиданно случившейся дуэли, а четвертого пришпилили через корзину с хлебом арбалетным болтом к двери. Об отвратительных трупах с Энергодрома вспоминать и вовсе не хотелось.
Атмосфера в городе прошлой ночью была отвратительной
и злобной, драки вспыхивали по малейшему поводу. Камеры Хиберниан-Ярда были забиты до отказа правонарушителями, сегодня магистраты ждало тяжелое утро. И ситуация явно не изменится к лучшему, уже в субботу должны были состояться празднества в честь годовщины Коронации.
Большинство парней из отдела винило в таком невероятном всплеске преступности сбой в энергосистеме, но де Квинси знал, что все не так просто. Он помнил выражение лица Галла и слова о грядущем празднестве
Город трясся от смрадного холода, и медик дрожал вместе с ним, до боли желая попасть в теплую кровать.
Триумф, направляясь домой примерно в восемь часов утра, купил два яблочных пончика и бумажный конус с заварным кремом у уличного торговца и осторожно принялся за обжигающе-горячую пищу, миновав пристань Айронгейт и направившись вниз по набережной. Путь до Сохо получался довольно долгим, но, когда Руперту хотелось освежить голову, он всегда направлялся к реке, ведь та впадала в море. Он словно соединялся с источником собственной энергии и довольно часто проводил этот ритуал по утрам, особенно после тяжелой ночи. Сегодня же прогулка казалась просто необходимой. Триумф был трезв, как судья, ясноглаз и бодр, но страдал от идейного похмелья. Ему очень не нравились мысли, которые посетили его во время затмения, а особенно полученные из них выводы. Их было много, и они обладали крайне неприятной вескостью. С Рупертом вечно случалась такая беда. Стоило ему серьезно задуматься, он уже не мог остановиться.