Как бы то ни было, сегодня ты снова сидишь здесь, на этой дурацкой скамейке, и ждёшь прихода Гермионы, точно зная, сколько секунд осталось до того, как она покажется в начале парковой дорожки (ну да, ты подсчитывал их уже много, очень много раз). Однако сегодня ты всерьёз рассматриваешь возможность перехода к разговору о погоде. Серьёзно, на улице тепло и солнечно, и погода вполне подходящий повод для беседы.
Ну, по крайней мере, Драко так сказал.
Но, конечно, с твоей-то удачливостью в тот самый момент, как замечаешь невдалеке её силуэт, на лоб тебе вполне ожидаемо шлёпаются первые капли дождя.
«Чёрт! Чёрт! Чёрт! Ну за что, спрашивается?»
К тому времени, как Гермиона достигает вашей скамейки, дождь льёт уже по-настоящему. Однако, она улыбается и присаживается рядом. Удивлённый, ты только и можешь, что промямлить привычное:
Грейнджер.
Она тоже отвечает как обычно:
Привет, Тео.
Ты обречённо понимаешь, что длинное вводное предложение о хорошей погоде, которое зубрил всю прошлую ночь, прямо сейчас прозвучит глупо и неестественно, поэтому вы продолжаете сидеть в полном молчании. Правда, на этот раз никто из вас свой обед не ест, так как этому мешает дождь. Кроме того, твои очки усеяны мелкими дождевыми каплями, что в данной ситуации вообще не помогает. Вот прям от слова «совсем».
Затем, после довольно долгого созерцания собственных мокрых ботинок, ты решаешься ляпнуть:
Знаешь, можно попробовать обогнать этот дождь Я могу вычислить скорость, при которой ни одна дождевая капля не успеет застать нас врасплох.
Изумлённо выгнув брови, Грейнджер спрашивает:
Правда можешь?
Ты смущённо киваешь и, чувствуя себя совершенным остолопом, добавляешь:
Ну, или давай просто аппарируем
Разве это будет так же интересно? спрашивает Гермиона, глядя на тебя неожиданно игриво.
Но у нас, скорей всего, не получиться бежать достаточно быстро, робко мямлишь ты, уставившись в её тёплые, как разогретый на солнце янтарь, глаза.
Но мы же не узнаем, пока не попробуем. Верно? улыбается она, а цветные крапинки в её глазах вспыхивают ещё ярче, вгоняя тебя в столбняк.
Верно, ошарашенно соглашаешься ты.
Тогда побежали!
Вскочив со скамейки, Гермиона хватает тебя за руку и срывается с места. Ты несёшься следом, чувствуя, как её тёплая ладошка крепко сжимает твою, и внезапно замечаешь, что бежите вы в совершенно противоположную вашей работе сторону. Почему-то именно в этот момент твои запотевшие очки становятся абсолютно бесполезны. К тому же, вы или двигаетесь слишком медленно, или обогнать дождь всё-таки невозможно. Но тебя сейчас это волнует меньше всего. Пока Гермиона ведёт тебя за собой, пока её ладонь в твоей руке, тебе нет больше ни до чего дела.
Посреди какой-то поляны она останавливается и поворачивается к тебе, её взгляд полон чего-то такого,
что не укладывается ни в одну известную тебе классификацию. Вы оба замираете, затаив срывающиеся дыхания, сердце твоё колотится где-то в ушах, а мокрое летнее платье льнёт к телу Гермионы так, что каждый изгиб, каждая впадинка становятся только заметней. Её мокрые волосы, закручиваясь спиральками, торчат в разные стороны, широко распахнутые глаза не отрываются от твоего лица, а губы чуть приоткрыты и манят попробовать их
Сам не понимаешь, как такое возможно, но в следующий момент уже целуешь Гермиону, и она отвечает тебе также страстно. Ваши тела невероятно близки, ты чувствуешь исходящее от её кожи тепло, и оно заставляет тебя задыхаться от удивительных, чудесных ощущений. Гермиона томно выгибает шею, и ты чертишь губами на её коже влажный след, а она сладко стонет, вжимаясь в тебя ещё крепче.
От нереальности происходящего ты тоже издаёшь стон и, частично придя в себя, пытаешься сделать шаг назад, однако Гермиона не отпускает, тонкими пальчиками пробираясь к тебе под рубашку.
Но?.. поражённо ахаешь ты, а в голове роятся мысли о том, что надо же сначала сводить её на ужин или в музей, на яхте покатать, в конце концов.
Однако, она тут же обрывает твои невысказанные возражения:
Тс-с-с, не порть момент
И ты понимаешь, что неожиданная смена планов самое правильное из того, что может случиться сейчас.
Руки дрожат словно в лихорадке, но тебе всё же удаётся расстегнуть несколько верхних пуговок на платье, и жадные губы находят её ключицы.
О, Мерлин! выдыхает Гермиона еле слышно.
«О, Мерлин» вторя ей, думаешь ты.
А затем поднимаешь её и, прижимая к себе, используешь последние крохи здравого смысла, чтобы аппарировать вас в собственную квартиру. Потому что никому не позволишь наблюдать за всем тем, что тебе не терпится проделать с ней.
Правда, стоит вам оказаться в гостиной, и неловкость охватывает тебя с новой силой. Ты замираешь, ненавидя собственную неуверенность, но Гермиона решительно снимает твои очки, и сердце в груди буквально заходится, когда видишь, как она медленно расстёгивает твою намокшую рубашку.
Улыбаясь, Гермиона приказывает:
Закрой глаза.
Ты подчиняешься её воле и чувствуешь на коже кончик игривого языка, обрисовывающий грудные мышцы. Но стоит нежным губам коснуться одного из сосков, и ты нетерпеливо стонешь, распахивая глаза, потому что не в силах безучастно терпеть столь безграничное счастье. И тогда она улыбается и просит: