Мессу Летьерп повезло в его дерзком предприятии; благодаря пару, благодаря машине, благодаря "Чертовой посудине" он стал человеком с весом. Для постройки «Шаланды» он принужден был занять деньги, задолжал в Бремене, задолжал в Сен-Мало, по долг погашал ежегодно.
Он даже купил в кредит у самого входа в сенсансонскую гавань новый, красивый каменный дом с надписью на стене, гласившей: "Приют неустрашимых", и расположенный между морем и садом. "Приют неустрашимых" как бы врос в ограду набережной и был примечателен тем, что его окна выходили и на север - в палисадник, заросший цветами, и на юг - прямо на океан; таким образом, у дома было два фасада: один созерцал бури, другой розы.
Они словно были созданы для двух обитателей дома - месса Летьери и мисс Дерюшетты.
"Приют неустрашимых" пользовался большой известностью в Сен-Сансоне. К мессу Летьери в самом деле пришла известность. Этой известностью он был обязан отчасти своей доброте, самоотверженности и смелости, отчасти тому, что спас немало людей, но главное - своему успеху, а также и тому, что отдал предпочтение порту Сен-Сансон; оттуда пароход отправлялся, туда он и возвращался. Столица Гернсея, порт Сен-Пьер, убедившись, что "Чертова посудина" - дело стоящее, пригласила месса Летьери к себе на жительство, но он остался верен Сен-Сансону. То был его родной город. Он говаривал: "Отсюда я вышел в море". Это и создало ему широкую известность среди земляков. Звание домовладельца и налогоплательщика сделало его, как говорится на Гернсее, "коренным горожанином". Он был удостоен выборной должности сборщика податей. Бедный матрос достиг пятой ступени шестиступенной социальной лестницы гернсейцев: он стал «мессом» Летьери; он почти добрался до «господина», и, кто знает, быть может, ему суждено было перепрыгнуть и через «господина»? Кто знает, может быть, в один прекрасный день люди и прочтут в гернсейском альманахе в рубрике "Дворянство и знать" неслыханную, полную величия запись: "Летьери, эсквайр"?
Но месс Летьери презирал или, вернее, чуждался суетных сторон жизни. Он чувствовал себя полезным, в этом была его радость. Он считал, что польза важнее известности. У него были, как мы уже упоминали, две слабости и, следовательно, две честолюбивые мечты: Дюранда и Дерюшетта.
Так или иначе, он попытал счастья в лотерее моря и выиграл.
Выигрышем была Дюранда, несущаяся по волнам.
VII. Общий крестный и общая святая
Создав пароход, Летьери окрестил его. Нарек он его «Дюрандой». Да позволят нам тоже называть его отныне Дюрандой и, невзирая на корректорские правила, опускать кавычки при имени Дюранда, считаясь с мнением Летьери, для которого Дюранда была существом почти одухотворенным.
Дюранда и Дерюшетта - одно имя. Дерюшетта - уменьшительное от Дюранда. Оно очень распространено на западе Франции.
Деревенские жители часто называют святых всеми их уменьшительными и всеми увеличительными именами. Можно подумать, что речь идет о многих, когда говорят лишь об одном. Тождество святых мужей и жен, именуемых различно, - не редкость. Лиз, Лизетта, Лиза, Элиза, Изабелла, Лизбет, Бетси, весь этот сонм имен - одно имя: Елизавета. По всей вероятности, и Магу, Маклу, Мало и Маглуар - один и тот же святой. Впрочем, не настаиваем.
Святая Дюранда - покровительница Ангулема и Шаранты. Подлинно ли она святая? Это дело болландистов. Подлинно ли, нет ли, но в честь ее была построена часовня.
В молодости
Летьери, тогда еще матрос, побывал в Рошфоре и познакомился с этой святой, воплотившейся, вероятно в какую-нибудь хорошенькую шарантонку, быть может, девицу с красивыми ноготками. Она запомнилась ему, он решил назвать ее именем тех, кого любил: Дюрандой - пароход, Дерюшеттой - девушку.
Первой он приходился отцом, второй - дядей.
Дерюшетта была дочерью его покойного брата. Она осталась круглой сиротой. Летьери удочерил ее, заменив ей отца и мать.
Дерюшетта приходилась ему не только племянницей, ной крестницей. Он был ее восприемником от купели. Он сам выбрал ей имя святой Дюранды и ласкательное имя Дерюшетта.
Дерюшетта, как мы сказали, родилась в порту Сен-Пьер.
Запись об этом внесена под соответствующей датой в метрическую книгу прихода.
Пока племянница была девочкой, а дядя - бедняком, никто и внимания не обращал на имя «Дерюшетта», но, когда девочка превратилась в барышню, а матрос - в судовладельца, имя Дерюшетта стало оскорблять слух. Оно удивляло. У Летьери спрашивали: "Что за имя Дерюшетта?" Он отвечал: "Имя "как имя". Много раз его уговаривали дать ей другое имя, но Летьери не соглашался. Как-то одна красивая дама из «великосветского» сенсансонского общества, жена богатого кузнеца, ушедшего на покой, сказала Летьери: "Я буду называть вашу дочку Напси". На это он ответил: "А почему бы не Лон-ле-Сонье107
?" Но красавица не отступила и на другой день сказала ему: "Мы решительно не желаем никаких Дерюшетт. Я придумала прелестное имя для вашей дочки - «Луиза». - «Что правда, то правда, прелестное, - согласился Летьери, - да только как бы люди не стали судачить: гоняются, мол, женихи не за Луизой, а за ее луи золотыми». И Дерюшетта осталась Дерюшеттой.