Руди сказал, что господин Кеплер, наверно, просто не любит эту песню, и тут нет ничего особенного голос девочки замер на полуслове.
И что же вы вместо этого пели? спросил папа и медленно двинулся к дому. Он уставился в землю и не смотрел на дочь.
"Германия, Германия превыше всего".
Они были уже у самого дома. Возможность побыть вдвоём подходила к концу. Плечи девочки поникли.
Тут отец внезапно откинул голову и начал петь.
Они закончили песню на середине лестницы. Мама перегнулась сверху через перила и уставилась на них.
Эрнст, ты что, с ума сошёл? Малышка Труди Гросман больна, Минне только-только удалось её уложить. И вообще, о чем ты думаешь, поднимая такой шум?
Но они уже были наверху. Папа обхватил маму за талию и поцеловал, да так, что она вся вспыхнула. Он смеялся, хотя ему было жалко малышку Труди он совсем не хотел её будить. Но из квартиры внизу не доносилось хныканья разбуженного младенца, значит, всё в порядке.
Последний разочек, Клара, объяснил он. Всего одна песня для господина Кеплера, который пока не может мне запретить петь с моими детьми.
Что за чепуху ты городишь? рассмеялась мама, высвобождаясь из объятий.
Анна тебе всё рассказала! завопила Гретхен.
Анна не подымала глаз, но всё равно была ужасно счастлива, что папа узнал новости от неё.
Да, Анна мне рассказала, папин голос внезапно зазвучал грустно и устало. Веселье закончилось.
Но это ведь ничего не значит, папа? спросил Руди. Уверенность в его голосе куда-то пропала.
Говорила я тебе, всё совсем непросто, Гретхен, всегда такая спокойная, казалось, готова была расплакаться. И дело не только в том, как он со мной разговаривал. Ты же заметил, как он посмотрел на фрейлейн Браун. У той даже руки затряслись. Я сама видела. Я думала, она даже не сможет играть гимн.
А я вам всё пытаюсь сказать, что сегодня случилось и кое-что похуже, прервал сестру Фриц. Вернее, даже не сегодня. Знаете отец Макса Хоффмана исчез! Испарился! Его уже три дня дома не было.
Фриц ждал, пока все усвоят эту новость, но на самом деле не слишком беспокоился. Он сам с Максом не разговаривал, ему всё рассказал другой мальчик в школе. Но Анна говорила с Гердой, сестрой Макса. Ей сразу вспомнилось зарёванное, распухшее лицо Герды.
О каких Хоффманах ты говоришь? спросила мама, отвернувшись к плите. Никто из тех, с кем мы знакомы, так со своей семьёй не поступил бы. Это просто позор.
Но он не на минуту Анна забыла, что она младшая, и помнила только несчастные глаза Герды. Это вовсе не то, что ты думаешь. Мне Герда сказала.
Анна Зольтен, посмотри на свои волосы, прервала её мама.
Мысли Анны по-прежнему были заняты Гердой, и она не обратила внимания на мамины слова. Они должны понять, что случилось. Может, папа сумеет помочь.
Хоффманы готовы были уже сесть за стол. Всё было накрыто к ужину. Они ждали и ждали, а господин Хоффман не пришел. И когда фрау Хоффман пошла в полицию, они её даже слушать не стали. Так Герда сказала. Велели ей идти домой и не болтать об этом.
Папа слушал внимательно. Похоже, он тоже забеспокоился. Но мама только рассмеялась.
Такое нередко случается, полиция знает. Положим, она не первая жена, которая пришла в полицию искать сбежавшего мужа. Ну что могло с ним случиться? Он бы вернулся домой, если бы захотел если только это не несчастный случай или сердечный припадок. Они, наверно, проверили больницы?
Наверно, пробормотала Анна. Она больше ничего не знала. Его уже три дня нет, добавила она.
Я это уже сказал, перебил Фриц.
Тогда вряд ли несчастный случай, мама больше не желала обсуждать эту тему и поставила дымящееся блюдо, которое держала в руках, на стол.
Садитесь поскорее. Давайте-ка забудем про господина Хоффмана, пока ужин не простыл. Он тоже, наверно, где-то сейчас ужинает, и неплохо, надеюсь. Перестань теребить бант, Анна, я тебе его потом перевяжу.
Папа уселся в большое кресло. Все головы склонились в ожидании молитвы. Произнеся обычное благословение, папа не остановился, а внезапно добавил: "Отец наш Небесный, будь милостив к семье Хоффманов, и к нашей несчастной стране и ко всем детям, во имя Христа. Аминь".
Все изумлённо уставились на него.
Мама первая открыла рот.
Что ты такое говоришь, Эрнст? Многие сейчас без работы, правда, времена трудные, и всё так дорого. Но трудные времена скоро пройдут, это всем известно.
Анна взглянула на папу. Он-то точно знает. Он сейчас развеет все её страхи. Каково было бы сидеть на подоконнике, ждать, когда папа придёт, и никогда его больше не увидеть? Эта ужасная мысль преследовала девочку весь день. Папа медленно поднял вилку.