Кричу в телефон:
Дайте воду в шланг!
На баркасе сидит Кравцов с телефонными наушниками. Он отвечает:
Сейчас дадим.
Стою я в тоннеле, согнувшись, держу в руках шланг, как винтовку, и жду. Пока полная тишина, только шикает воздух у меня в шлеме. Но вот тряхнуло в руках шланг, и ударила из него струя. Зашумел песок. Зашуршали ракушки. Шаг за шагом подвигаюсь вперед. Еще метра три пройти и выберусь на ту сторону миноносца.
Бьет струя, шуршит песок, трещат ракушки. Я зарываюсь всё глубже. Работаю. А песок обваливается и обваливается. Стало мне тесно, в моей норе. Пора остановиться и отсосать песок другим шлангом. А то, чего доброго, засыплет.
Бросил шланг, а из него струя так и бьет. Шагнул назад и остановился. Прохода нет. Завалило. Кругом завалило.
Хочу пробиться обратно, а шланг и сигнал меня крепко держат, не дают шагу ступить. Придавило их грунтом.
Кричу в телефон:
Перестаньте гнать воду! Отсасывайте песок!
Прикладываю ухо к холодному кружку телефона.
Слушаю, не отвечают.
Снова кричу сильно и громко, нет ответа. Только струя из наконечника как живая по дну хлещет.
Понял я: где-то в тоннеле мой телефонный провод задел за что-то острое, выступ торпедный или крышку люка, мало ли там железа торчит? Порвался мой телефон. А песок всё забивает проход, заваливает мне ноги. Не вырваться никуда из песка.
Сел я и подумал: «Ох, и далеко же я забрался. Сижу в песчаной норе, под ржавой тысячепудовой мышеловкой, а сверху надо мной всё Черное море. И куда только человека не занесет? Сам в могилу залез, под железный памятник».
И вдруг совсем тихо стало.
Перестал шипеть в шлеме воздух. Что это, качать бросили или шланг песком придавило? Вот сейчас задыхаться начну. Стало душно, как в сундуке. Сам слышу, как легкие мои хрипят.
Стрелка прыгнула на 55, а нужно только 45. Ясно, с водолазом несчастье. Остановить центробежку! Привернуть два запасных шланга! Кравцов и Трудов в воду!
Спустились водолазы под миноносец. Видят тоннель завален. Сообразили, что я внутри похоронен. Принялись с двух сторон штурмовать шлангами. Скоро разрыли мою могилу и меня наверх вытащили.
А через месяц и железный мой памятник миноносец со дна подняли.
Отремонтировали и его и меня. Он больше на дно не садился, а я опять по дну топаю.
В Череменецком
Приехали туда водолазы, погрузили костюмы на телегу и двинулись по дороге.
Встретился им мальчишка из Череменецкого совхоза, увидел водолазов и бегом домой.
Кричит-надрывается:
Едут дяденьки с головами и зеленые дяденьки без голов!
Зеленые дяденьки без голов это резиновые костюмы. Навстречу мальчишке шли летчики. Услыхали они, что мальчишка кричит, и обрадовались.
А, водолазы, говорят, это они к нам едут!
Подъехали водолазы к самому Череменецкому. Тут их летчики встретили и повели через парк к себе на базу. У них в столовой на столе два ведра молока и большая буханка хлеба:
Мы ждали по крайней мере человек десять водолазов, говорят летчики, а вас только трое.
Ничего, говорит Зубарь, мы и втроем справимся.
Действительно, справились два ведра молока выпили и буханку хлеба съели.
Ого-о-о, смеются хозяева, вы, и вправду, за десятерых работаете.
Таков наш водолазный аппетит всё, кроме жареных гвоздей, едим, говорит Третьяков и встает из-за стола.
Ну, теперь к делу перейдем,
говорит Фадеев. Расскажите, как потонула ваша стрекоза.
На учебном полете, отвечают летчики. Пилот и механик молодые, не управились с мотором. Он у них бряк-бряк и прямо в озеро.
И давно это произошло?
Третьего дня.
Ничего, выудим вашу стрекозу.
Вышли водолазы в парк, оглядываются. Кругом зелень, беседки, столетние липы вершинами шушукаются.
Чей парк?
Был когда-то монастырский, теперь совхозный.
Похлопал Третьяков огромную толстокожую липу.
Э, старуха какая! Небось, старых хозяев помнишь? Забудь, а то срубим.
Проспали водолазы ночь, а наутро на катерах выплыли на середину озера.
Интересно летчикам посмотреть на водолазную работу. Стали они помпу качать. А водолазы принялись за дело. Одели Зубаря. Фадеев на сигнал становится, Третьяков на шланг.
А Зубарь шагнул с борта и сразу на дно. Ребята на берегу так и завизжали от радости.
Долго бродил по всем направлениям Зубарь. Это видно было по пузырькам. Наконец, вышел да в каком виде! Весь в иле, зеленая паутина на плечах, на манишке, даже на шлеме.
Ничего там нет, одна только грязь!
Отплыл катер в другое место озера. Снова походил под водой Зубарь. Вылез, как лягушка зеленый.
Нет ничего, только каша непролазная, говорит.
Хватит на сегодня?
Хватит.
Ну, так раздевайся.
Одели Фадеева. Отплыл катер еще немного вбок. Спустился Фадеев. Несколько часов под водой ходил, искал.
Вылез и говорит:
Не? там самолета ручаюсь.
Может, его рыбы съели? смеется Зубарь.
А, вернее, его совсем и не было, говорит Фадеев.
Тут на берег вышел живой свидетель крушения самолета, молодой летчик, весь забинтованный.
Давайте, говорит, еще в этой стороне пошарим.
Отплыли. На этот раз оделся и спустился в воду Третьяков. Прошло минут десять. Ничего со дна не сообщает. Водолазы уже приуныли, а про летчиков и говорить нечего, «Вот, думают, увяз в грязи водолаз!»