Мелочная опека царя, отнюдь не обладавшего дарованием военного администратора, сковывала инициативу начальников на местах, делала их механическими исполнителями повелений свыше. И это относилось не только к большинству командующих
корпусами, флотами, дивизиями, но даже к таким приближенным царя, как главнокомандующий Действующей армией фельдмаршал И. Ф. Паскевич, его начальник штаба князь М. Д. Горчаков, военный министр князь В. А. Долгоруков, начальник главного морского штаба князь А. С. Меншиков и т. д. Такими же механическими исполнителями приказаний свыше были многие и другие генералы аракчеевской школы, выдвинутые затем царем в ходе войны на самые ответственные посты. Бездарность и рутина были главнейшими отличительными чертами генералитета николаевской России.
В то же время некоторые талантливые генералы и адмиралы, известные своими прогрессивными взглядами в области военного дела, были удалены царем из армии и флота, как это случилось, например, с А. П. Ермоловым. К началу Крымской войны лишь небольшая группа таких военачальников П. С. Нахимов, В. А. Корнилов, С. А. Хрулев, В. И. Истомин, В. О. Бебутов, В. С. Завойко, И. М. Андроников и некоторые другие оставалась на командных постах, но и их действиям очень мешала господствовавшая рутина.
Комплектовались тогда русская армия и флот, как и в XVIII веке, путем рекрутских наборов, ложившихся всей своей тяжестью на беднейшие слои населения. Для дворянства военная служба была необязательна, а духовенство и купечество откупались или освобождались от нее по различным льготам. Рекрутов поставляли в основном по очереди семьи крестьянских общин, связанных круговой порукой. В среднем ежегодно с каждой тысячи человек взрослого мужского населения набирали по 36 рекрутов, что составляло 6080 тысяч рекрутов в год. Срок действительной службы был установлен в 25 лет, после чего солдат или матрос, терявший, как правило, всякую связь с родными, зачислялся обычно в инвалидные команды.
Важнейшим пороком системы комплектования феодально-кастовой армии России была невозможность накопления достаточного количества обученных резервов. После 25-летней службы солдат или матрос естественно выбывал из строя, и в случае войны убыль в войсках приходилось пополнять за счет необученных рекрутов. Учитывая это, царское правительство в 1834 г. приняло решение увольнять часть солдат и матросов в бессрочный отпуск после 1520 лет службы. Но и такая мера не могла существенно помочь делу. Проблема накопления обученного запаса упиралась в необходимость значительного сокращения сроков службы, т. е. в необходимость перехода к буржуазным методам комплектования армии и флота ко всеобщей воинской повинности. Признать же это означало признать необходимость вступления на путь буржуазных реформ в области военного дела, т. е. посягнуть на самые принципы существования феодально-крепостнического государства.
Уровень подготовки офицеров и унтер-офицеров в николаевской армии и флоте был весьма низким. Выпускники военных учебных заведений (кадетских корпусов, артиллерийского и инженерного училищ, учебных частей и пр.) составляли всего 12 % офицерского корпуса. Почти 9/10 офицеров не имели специального военного образования, а были и такие, которые вообще не имели никакого образования. Офицерами становились, как правило, только дворяне, прошедшие короткую стажировку в полках. Представители других сословий допускались в офицерский корпус очень редко, да и то после значительной выслуги лет в унтер-офицерских чинах. Унтер-офицерский состав комплектовался главным образом из кантонистов солдатских детей, с малолетства проходивших подготовку в специальных военных школах.
Вооружена была русская армия того времени в основном гладкоствольными ружьями, имевшими чрезвычайно низкую скорострельность и дальнобойность. Из них можно было делать самое большее два выстрела в минуту, так как заряжались они с дула и процесс заряжания был очень сложен. Что же касается дальности их огня, то она не превышала 200250 м.
Значительно выше была дальнобойность у штуцеров (которые тоже заряжались с дула); она доходила до 700800 м. Но нарезным оружием в тогдашней русской армии были вооружены лишь стрелковые батальоны и по 24 застрельщика (стрелка передовой цепи) в каждом пехотном батальоне, что составляло всего 1/23 часть пехоты. Объяснялось это тем, что главным оружием пехотинца все еще считался штык, а на стрельбу смотрели только как на вспомогательное средство. По этим же соображениям официально принималось в расчет, что для одной кампании каждому солдату может потребоваться не более 140 патронов.