Павел Нахимов ежедневно мог наблюдать, как начальник отряда скрупулезно наблюдает за всеми деталями подготовки: перевооружением и оснащением судна, приобретением и погрузкой необходимого для плавания, вплоть до различных дешевых изделий, которые могли пригодиться при встрече с жителями тихоокеанских островов. Мичман не только наблюдал, он сам участвовал в этой подготовке, выполняя поручения требовательного капитана 2-го ранга. Он перенимал и его умение руководить, и ту жесткость и даже жестокость характера, которую Лазарев приобрел в английском флоте. Именно с дальних плаваний начиналась знаменитая лазаревская школа, готовившая моряков специалистов и патриотов, составивших в последующие десятилетия славу России.
Учеником школы стал и Нахимов. Он уходил в плавание с соучеником Дмитрием Иринарховичем Завалишиным (18041892). Дмитрий окончил Морской корпус на год позднее Павла и был оставлен преподавателем83, что свидетельствует о его способностях и знаниях. Из корпуса его и взял Лазарев.
Суда выступили из Кронштадта 17 августа с попутным ветром, но лишь 7 сентября прибыли в Копенгаген. Перемена ветра на подходе к острову Нарген и 2 дня сурового шторма задержали «Крейсер» и «Ладогу», но не нанесли им повреждений. На рейде столицы Дании стоял шедший из Архангельска на Балтику отряд кораблей капитана 1-го ранга Ф.В. Кандлера, и Лазарев воспользовался возможностью вернуть больных матросов, включив в команду «Крейсера» здоровых из отряда84.
17 сентября Лазарев продолжил путь. Через 2 дня суда оказались в Немецком (Северном) море. Капитан 2-го ранга решил идти с быстроходным фрегатом вперед, чтобы в Портсмуте заготовить все необходимое для дальнейшего плавания двух судов. Однако удалось обойти «Ладогу» лишь на 3 дня. 23 сентября пришлось остановиться на Диль-ском рейде, чтобы дождаться благоприятного ветра. Но ветер так усилился, что на якорях пришлось удерживаться до конца месяца. Моряки наблюдали более двадцати купеческих судов, которые лишились якорей и канатов. Только 1 октября погода позволила продолжить путь, однако недалеко от острова Уайт фрегат попал в такой шторм, что с трудом выдержал 2 дня. Только 4 октября он прибыл на рейд Портсмута, а через 3 дня пришла и «Ладога». Лазарев писал донесение спокойным тоном, но и он отмечал, что «...ни один фрегат с неуменьшенным против обыкновенного положения рангоутом вынести того был бы не в состоянии и в таком случае вероятно, что последствия были бы бедственны»85 86. Завалишин описал событие более эмоционально. Двое суток моряки не сходили с палубы фрегата, лавировавшего в полукруглой бухте, из которой ветер не позволял выйти, и Лазареву удалось вырваться, пройдя вблизи оконечности мыса. Когда фрегат прибыл на рейд, все легли спать; Лазарев для наблюдения за приливами и отливами оставил лоцманов2. И Лазарев, и Завалишин отмечали хорошие качества фрегата, которые спасли жизнь морякам.
В осеннем штормовом
море экипажи получили неплохую практику. Однако потребовалось время, чтобы отремонтировать повреждения. Офицеры за время длительной стоянки имели возможность побывать на берегу. Завалишин с Нахимовым походили по Лондону, осмотрели Вестминстерское аббатство, Британский музей, запаслись новейшими навигационными приборами и картами3. Только 28 ноября, когда установился попутный ветер, «Крейсер» и «Ладога» оставили Портсмут4.
На сей раз плавание проходило благополучно. Через 12 дней фрегат и шлюп встали на якоря в бухте Санта-Крус острова Тенерифе, где простояли 4 дня, запасаясь вином. И здесь два мичмана воспользовались возможностью побывать на берегу и подняться на гору, с которой открывался вид на океан. В последующие дни только гигантское водное пространство окружало моряков до прибытия в Рио-де-Жанейро 25 января 1823 года. Штилей не было. За 52 дня плавания от Портсмута основной трудностью для моряков явилась разница в скорости судов, из-за чего «Крейсеру» пришлось идти под одними марселями.
В рапорте Лазарев сухо записал, на какой долготе пересекли экватор. Отметили переход лишь несколькими рюмками рома1.
Чтобы не терять благоприятное время, Лазарев заполнял дни учениями с парусами и артиллерией. Результаты тренировок сказались скоро. Блестящую подготовку моряки продемонстрировали, когда вступали на рейд Рио-де-Жанейро. Завалишин описал этот эпизод образно: «Утром 23 января [фактически 25 января. Н. С.] последовал наш действительно торжественный вход на рейд. Все было устроено так, что не было видно на фрегате ни души живой, на мачтах не было ни одного человека, а высокие борта фрегата не дозволяли видеть ни одного человека и на палубе. Уборка парусов могла быть сделана с помощью веревок и блоков снизу; голос командующего заменен был свистками, только слышен был марш, играемый музыкой. Все это, как рассказывали нам после, производило сильное впечатление на зрителей. Двигалось, по-видимому, живое, самоуправляемое существо»87 88.
Моряки намеревались поразить зрителей, однако и сами оказались удивлены и встревожены, увидев над домом губернатора вместо португальского неизвестный флаг. Но для тревоги причин не оказалось. Стало известно, что колония отделилась от Португалии, а наследного принца дона Педро 30 сентября 1822 года провозгласили императором Педро I. Португальские войска отправили в Лиссабон, а бразильцы готовили флот, чтобы овладеть португальской эскадрой в Сан-Сальвадоре89.