Фрэнк, как и ожидалось, был осторожен ещё и потому, что я сразу всадил ему правой ногой с разворота «уширо» в печень.
Моё уширо было мгновенным. Я не делал махи руками, для раскрутки тела, за счёт которого раскручивался таз и выбрасывалась нога. Нет! Я сразу выбрасывал пятку правой ноги, стоящей, как правило, сзади, прямо в цель, быстро пронося её мимо переднего колена, и только потом выстреливал тазом, вставляя ногу в тело противника.
Приняв такой удар, Фрэнк улетел за пределы татами, но точно в печень я не попал, и он восстановился менее чем за три секунды. Однако вадза-ари мне дали, записав мой удар мне в зачёт.
Фрэнк сделал несколько махов маваси гери, но осторожно. Издалека. А я, уклоняясь от них в противоположную сторону, атаковал его опорные ноги изнутри, нанося незаметный, но сокрушительный урон его мышцам.
Торопиться мне было некуда. Я должен был «войти во вкус». Однажды я даже кувыркнулся вперёд и к бок, уходя от очередного маваси гери. Я сделал вид, что зазевался и в уклоне потерял равновесие.
Во время следующей атаки противника верхним боковым ударом правой ноги мне в голову, я упал на татами вперёд и в сторону, и всадил Фрэнку свой маваси левой ногой в печень. Пальцы вошли глубоко под рёбра и Френка унесли на носилках.
Ты становишься популярным, сказала Тиэко, обнимая меня и показывая взглядом на машущих мне зрителей, сидящих рядом с «ковром».
Я, вытерев от пота полотенцем лицо, улыбнулся и слегка поклонился зрителям.
К концу первого дня соревнований осталось восемь человек, в том числе и я. Ни Хирокадзу Канадзава, ни Микио Яхара в финал по кумите не вышли, проиграв на ранних этапах. Причём оба были попросту дисквалифицированы за нанесение противникам тяжких телесных повреждений. Дисквалифицировали за это и меня. Ха-ха В первом финале, вместо бедра я попал голландцу Отти Рётхофу в колено и сломал его. Вот и всё моё карате, да-а-а Я, попав лишь в восьмёрку сильнейших, типа, э-э-э, сильно расстроился и от соревнований по ката отказался, сославшись на травму. Хе-хе
Выступил бы так же успешно и в ката получил бы третий дан, добавила Тиэко. А так только второй.
Мне и второго за глаза хватит, махнул я рукой. Дай бог, приеду через год на чемпионат мира по кёкусину. Надо сразу сейчас подать заявку на личное первенство. Получится у меня попасть в нашу сборную, или нет, а поучаствовать в полноконтактном карате я бы хотел.
Я скажу Масутацу, чтобы он включил тебя в списки участников.
Жаль, что ты не смог приехать в начале ноября. У них проходил первый чемпионат по кёкушину, сказала Тиэко. Но мне кёкушин не нравится. Лупят друг друга руками по пузу и никаких тебе ударов руками в голову.
Зато ногами в голову
они бьют будь здоров, сказал я.
От выступления в категории «ката» я отказался, «побоявшись», что вдруг, нечаянно, отниму у Канадзавы и Яхары призовые места и наживу тем самым врагов. Они, конечно, не перестанут мне улыбаться, но моими друзьями не станут. А мне хотелось бы с ними обоими сойтись ближе. Всё-таки и я, и мой «предок» Сётокан уважали больше, чем Кёкусин. Почему? Не знаю. Мне и «предку» нравилось оттачивать движения в ката. И, судя по исполнению большинства участников, выступление которых я посмотрел с удовольствием, запоминая все движения и ища огрехи, в финал бы я вышел однозначно.
Тиэко я объяснил свой отказ от выступления в ката и она, видимо, рассказала об этом отцу. Потому, что Тадаси Минобэ вдруг резко подобрел ко мне. До этого он ходил мимо меня с выражением всемирной скорби, словно я для него умер, а тут вдруг повеселел и потрепал меня по затылку, вспушив мои космы.
Наверное, ты поступил мудро, сказал папа-якудза. Твоя победа выглядела бы нелепой, вызвала бы большой резонанс и оскорбила бы многих мастеров. Ты юн, а я всё время забываю об этом, так как ведёшь ты себя очень по-взрослому.
Хотя на перрон я выскочил и встретил-таки тётку Марусю, приторговывающую семечками, которую тоже очень любил и был рад её повидать. А уж она-то обязательно завтра сходить к бабушке, и передаст ей привет и небольшие гостинцы из Японии, коих я накупил целую сумку, упаковав в «индивидуальные» пакеты и подписав каждый. Родственников у меня в этой небольшой деревне было много, но я знал, что тётка Маруся небольшой мешок с семечками привозила на санках, а основные подарки распределялись по её большой семье.
Если бы я не встретил её, то передал бы сумку через другую родственницу, работающую в вокзальных кассах.
А как без подарков? Новый год ведь скоро! А сюда я приезжал с самого младенчества ежегодно и тут меня все любили и зла ни от кого не видел. Только добро. Хорошая у нас была родня, дружная и не злобливая. Как таких не приветить? Вот я и накупил им всякой мелкой всячины, женщинам: полотенчиков, салфеток, вкусно пахнущего мыла и картинок с мигающими японками, мужикам (старшим братьям, дядькам и дедам): зажигалок «Зиппо» и вкусно пахнущего табаку.
После встречи на перроне, я, с чувством выполненного перед «Малой Родиной» долга, благополучно заснул и проспал до самого прибытия поезда в город Владивосток, где спокойно сел на трамвай и, доехав до «Нижней Сахалинской», пешочком дошёл до дома, преодолев по неубранному от снега тротуару и подъём, и спуск. Благо при себе у меня была только одна спортивная сумка.