панинской усадьбы села Дугина Смоленской губернии. Марфино еще живет Дугино же, с его картинами старых мастеров, фамильными портретами, белым залом, украшенным бюстами Паниных, пропало безвозвратно. Даже не оставило оно по себе фотографической памяти, и лишь рисунок сепией в [собирательном] альбоме гр. С.А. Строгановой, промелькнувшем на московском художественном рынке в первые годы революции, дает представление об этой с большим вкусом и роскошью обставленной усадьбе, о громадном доме над прудом и обширном окружающем ее парке, по дорожкам которого проходят женские фигуры в ампирных платьях. Марфино и Дугино эти две усадьбы являлись чудесными образчиками тонкого, вполне европейского вкуса русского барства в конце XVIII и в первой половине XIX века.
Каменный мост середины XIX века в усадьбе Салтыковых (позднее гр. В.Н. Панина) Марфино Московского уезда. Современное фото
Беседка со статуей Аполлона Бельведерского в парке усадьбы Марфино. Современное фото
Вёшки
так воспринимаются Вёшки. В центре плановой усадебной композиции дом с колонным портиком, поддерживающим балкон перед надстроенным над центральной частью мезонином; сбоку отходят, закругляясь, галерейки галерейки, собственно, состоящие из деревянных столбов, несущих крышу, приводящие к двум совсем маленьким флигелькам.
Пусть традиция, пусть раз усвоенный шаблон продиктовали эту планировку дома все же, думается, отвечала она старому укладу жизни с желанием отнести подальше, но вместе с тем и не окончательно оторвав от жилых и приемных комнат кухню и помещения челяди, необходимые задворки жизни. Различаясь лишь направлением и характером галерей то круглящихся, то прямых, то открытых, то забранных окнами, этот план встречается бесконечное число раз в Райке, Архангельском, Остафьеве, Гребневе, Валуеве, Останкине, Ляличах, Рождествене, Гурьеве [нрзб.], Средникове, Осташове и многих других местах.
В Вёшках же этот пришедшийся по вкусу палладианский план особенно интересен своими малыми размерами. Это архитектурная миниатюра, копия с копии наивного доморощенного мастера, многого не разглядевшего, многое прибавившего от себя. Обстановку внутри дом в Вёшках потерял уже давно, верно, при переходе своем в ведение Петровской сельскохозяйственной академии. Вот почему меньше отразились на нем революционные годы и остались нетронутыми прекрасные, лишь несколько выцветшие плафоны с ампирной орнаментацией в розетках и бордюрах, плафоны с обычным репертуаром аканфовых листьев, грифов, венков и компактных гирлянд. Даже потолки комнат в мезонине были расписаны, свидетельствуя о том внимании к художественной отделке помещений, которое, по-видимому, было свойственно устроителям усадьбы.
Миниатюрный липовый парк непосредственно прилегает к дому; дорожки и аллеи, извилистые и прямые, кажутся теперь, когда разрослись липы, совсем узкими; как обычно, одну сторону сада окаймляет пруд, а перед въездом, против полуциркульного двора-луга, стоит простенькая, также деревянная церковь с колокольней. Все в Вёшках типично и бесконечно характерно для той среднедворянской среды, которая кольцами своих гнезд опоясала древнюю столицу и губернские города центральной России.
Один за другим проходят годы, оставляя все более и более заметные разрушения ржавеет железо, обсыпается штукатурка, подгнивает дерево; буря и ветры вырывают одряхлевшие дуплистые липы и нет, давно уже нет заботливой руки, поддерживающей гибнущую, теперь никому не нужную старину. В Вёшках одна за другой рухнули соединительные галереи, обсыпались колонны и уныло ждет дом своего неизбежного конца .
Точно забытые могилы, о которых некому позаботиться, стоят еще старые усадьбы, привлекая лишь взоры любопытствующих искателей старины и былого увядшего искусства.
Михалково
Внимательно приглядевшись к отдельным фрагментам, сопоставив их в один общий композиционный комплекс, нетрудно убедиться в том, что усадьба представляет из себя на редкость хорошо уцелевший ансамбль. Нет только главного дома, зато налицо вся циркумференция закругленного перед ним двора и планировка идеально сохранившегося парка, не потерявшего даже две свои исключительно интересные каменные беседки.
Михалково, где фрондирующий гр. П.И. Панин, которого Екатерина II называла первым вралем и персональным оскорбителем. задавал на удивление избалованным москвичам богатейшие пиры и празднества, выстроено, несомненно, Баженовым в том стиле псевдоготики,
который процветал в России в 60-х, 70-х и начале 80-х годов XVIII века. В недавние годы напечатанная работа о Чесменском дворце доказывает, что этот расцвет псевдоготики, предшествующий, по-видимому, распространению классицизма в русской архитектуре, был продиктован желанием русской аристократии и даже представителей династии создать некое подобие фамильных замков, освященных преданиями старины, хранящих галереи портретных изображений. Точно проникнувший в дворянство купец, покупающий загородный замок и портреты предков, старались случайные вельможи и временщики, а за ними и представители боярства, утратившие свои деревянные хоромы, укрепить, пусть лишь наружно, символически, корни своего воображаемого генеалогического древа. Именно этим было подсказано применение в строительстве готического стиля, вернее, как было доказано, готической одежды барочной архитектуры в развившемся дворцовом и усадебном строительстве. Верно, со временем удастся установить здесь английские, немецкие, даже французские течения как источники заимствований. Готику изучали в Англии архитекторы братья Нееловы, построившие Баболовский дворец в Царском Селе, немецкую готику привез с собой Фельтен, строитель Чесмы, готику в своеобразной амальгаме с московской архитектурой XVII века изучал по увражам и кремлевским башням Баженов, да вслед за ним Казаков, Бакарев и Менелас. Помимо уже упомянутых построек этого стиля, принадлежащих Баженову, нельзя не вспомнить здесь о Петровском дворце Казакова, о Вишенках, усадьбе Румянцевых, Отраде и Нерасстанном Орловых, Красном Ермоловых, Марьинке Бутурлиных; и недаром все эти усадьбы были отстроены теми, кто не по праву рождения, а по прихоти случая были вознесены на первые места в государстве. Вслед за ними и некоторые представители родовитого барства стали тоже строиться в модном стиле наблюдавший за возведением царицынских сооружений Измайлов возводит в Быкове псевдоготическую церковь, феодально-барочный характер приобретает Тишково Собакиных, с его октогональным домом, церковью и фигурными, точно крепостными башнями. Даже монастыри, церкви и гражданские постройки применяют этот модный стиль. Именно в эти годы пристраивается к Успенскому собору во Владимире его псевдоготическая колокольня, строятся новый, псевдоготический собор в Можайске и очень близкая к нему по стилю церковь в имении Демидовых около Болшева работы Бакарева, сооружается феодальная ограда Голутвина монастыря, возникают в Калуге в псевдоготическом вкусе задуманные торговые ряды. И тем понятнее это увлечение псевдоготикой, что именно этот стиль в глазах людей XVIII века отождествлялся с древнерусской архитектурой. Готической обозначает в своей знаменитой речи Баженов архитектуру Кремля , готическими называет старые хоромы в Петровском графиня Головина, урожденная Голицына, в своих известных записках . Вот почему круги, настроенные преимущественно националистически, то есть духовенство и купечество, не чуждались этого стиля.