Жизнь в Бельгии текла достаточно спокойно вплоть до того момента, когда Людовик XIV заявил после смерти тестя о своих правах на Испанские Нидерланды, от которых он формально отрекся, отказавшись наследовать королю Испании. Он исходил при этом из того, что в силу д е в о люционного права, установленного в Соединенных провинциях, старшие дочери имели при наследовании преимущественные права по сравнению с младшими сыновьями. Эти первые притязания, закрепленные Ахенским миром, возобновились в 1672 году, когда Людовик XIV с армией в 80 000 человек и при поддержке флота Карла II снова вторгся в Соединенные провинции, за один месяц взял штурмом сорок крепостей, захватил провинции Гелдерн, Утрехт и Оверейссел и продвинулся до окрестностей Амстердама.
И тут на его пути также встал принц Оранский. Вильгельм ш оказался для Людовика XIV тем же, кем был Вильгельм Молчаливый для Филиппа II; он только что был назначен штатгальтером, хотя ему едва исполнился двадцать один год. Трудолюбивый, сдержанный, молчаливый и целеустремленный, склонный одновременно к действию и мысли, скромный в личной жизни и яркий в публичной, имеющий считанных друзей, но навеки преданный тем, кому доверял, он сумел поднять моральный дух голландцев, возродить их активность, остановить продвижение победоносной армии и выставить против Людовика XIV половину Европы. Наконец, благодаря посредничеству Карла II и военной интервенции, предпринятой двумя ветвями Австрийского дома, был заключен Нимвегенский мир. В итоге Франция получила Франш-Конте, эту древнюю вотчину династии Нассау, но при этом потеряла Шарлеруа, Бинш, Куртре, Ауденарде и часть владения Ат. Благодаря этому договору, Нодье и Виктор Гюго оказались французами.
Смерть Карла II вновь разожгла войну, придав ей вид законности, и под предлогом войны за наследство французские войска заняли 21 января 1701 года Брюссель, а 21 марта следующего года Филипп V получил титул герцога Брабантского. Затем в 1712 году последовал Утрехтский мир, по которому Брюссель и Нидерланды вновь перешли под власть Австрийского дома.
Людовик XV получил в наследство войну против Марии Терезии, и битва при Фонтенуа вновь распахнула для нас ворота Брюсселя. Мы вошли туда 21 февраля 1747 года и оставались там хозяевами до тех пор, пока вследствие мира, заключенного в Ахене, Брюссель вновь не отошел австрийцам. Герцог Карл Лотарингский тотчас же прибыл в город и в течение тридцати шести лет правил там от имени Марии Терезии.
Это была счастливая пора для Бельгии, и потому она наградила представителя императрицы не почестями, столь же недолговечными, как и он сам, а эпитетом «Добрый», который его пережил. Затем пришел Иосиф II, пожелавший ввести во Фландрии, дух которой был ему неведом, единообразие, царившее во всем остальном ехо государстве. Фландрия поступила так, как всегда поступала в подобных обстоятельствах: она потребовала соблюдения своих прав, а поскольку император не желал признавать их, она объявила, что лишает его верховной власти над Нидерландами. Таким образом, до тех пор, пока его преемник Леопольд не поклялся в 1791 году придерживаться Брабанте кой хартии, там действовало временное правительство. Но едва вернув себе посредством этой уступки власть над Нидерландами, он умер, оставив империю своему сыну Францу II. Четыре года спустя битвы при Же-маппе и при Флёрюсе завершили в пользу Французской республики великую тяжбу, начатую Людовиком XIV против Австрии: Бельгия была объединена с Францией, а Брюссель стал главным городом департамента Диль.
21 июля 1809 года по Зеленой аллее туда въехал Наполеон: ему оказали такие же почести, какие оказывались прежним государям Бельгии; и через два года, как уже было сказано выше, он, находясь во дворце Лакен, решил начать поход в Россию.
Наступил 1814 год. Майский договор, принесший Вильгельму наследство штатгальтеров, а вместе с ним и королевский титул, для расширения территории его владений включил туда Бельгию в обмен на голландские колонии на Цейлоне и мысе Доброй Надежды, а также Де-мерару, Бербис и Эссекуибо, которыми завладела Англия. Едва Вильгельм воссел на трон нового королевства, как тот зашатался от залпов пушек Ватерлоо, как если бы восходил ко временам цезарей. Но мало-помалу залпы начали стихать, удаляясь в сторону Франции; затем однажды утром стало известно, что Наполеон отплыл на остров Святой Елены, и тогда Вильгельм вздохнул спокойно: ему казалось, что он одержал полную победу, ибо теперь ему предстояло иметь дело только с собственным народом.
Двадцать пятого сентября 1830 года его собственный народ изгнал его, а 4 октября Национальный конгресс объявил, что бельгийские
провинции, отпавшие от Голландии, отныне образуют независимое государство.
Наши вечные подражатели спародировали на этот раз и нашу революцию.
Мы помним, в каком смятении оказались тогда бельгийцы: им требовалось возвести кого-нибудь на трон, который никто не осмеливался занять; и, дело прежде неслыханное, был даже такой момент, когда они опасались, что корона, вместо того, чтобы увенчать чью-то голову, так и останется у них в руках.