Пасангма ждала его каждый вечер в излучине долины, где паслись бараны.
Пребывание на безлюдных высокогорных пастбищах северного Тибета, где легко возникают галлюцинации, опасно для человека с чувствами, воспламененными страстью. Ветер нашептывал Лобзангу, поглощенному своими переживаниями, странные советы; ему то и дело мерещились тихие, навязчивые и ласковые голоса.
«Не горюй, говорили они, твоему горю можно помочь, и это средство у тебя под рукой.
Это драгоценность, принадлежащая Гьялва Одзэру Зачем она ему?..
Бирюза так давно покинула дворец нагов, и гомчены так давно прибегают к ней, чтобы творить чудеса, что она, вероятно, уже утратила свою волшебную силу, но тем не менее остается бесценным сокровищем.
В Китае есть могущественные правители, собравшие несметные богатства; разве они постоят за ценой, чтобы приобрести столь редкий драгоценный камень?..
В Китае также можно встретить крупных купцов, посещающих Индию и Монголию. Они также не отказались бы купить бирюзу, уверенные в том, что перепродадут ее с большой выгодой.
Ты же слышал: каждый день, на рассвете и на закате Гьялва Одзэр столь глубоко погружается на несколько часов в медитацию, что становится невосприимчивым к любым прикосновениям.
Он даже не почувствует, если у него заберут ковчежец с бирюзой Стоит лишь перерезать шнурок, на котором тот висит у него шее Что тут плохого?..
Если Гьялва Одзэр такой великий дубтхоб, как утверждают, он вызовет какого-нибудь нага и заставит его принести другую волшебную бирюзу Если это ему не под силу, чего тебе опасаться? Отшельник не посмеет признаться, что у пего похитили талисман, доставшийся ему в наследство от предшественников»
Ветер продолжал втихомолку напевать свою песню, а высокие травы, безвольно гнувшиеся от его порывов, казалось, слушали, одобряюще кивая в знак согласия.
«Решайся, Лобзанг! Пасангма высматривает тебя в излучине долины, не заставляй ее ждать».
Лобзангу также чудились разные картины в дымке тумана, клубившегося над болотами.
Он видел себя купцом, накупившим товаров па деньги, вырученные от продажи бирюзы Оп торговал и мало-помалу становился богатым И вот уже где-то в Китае или в Тибете некий богатый торговец, он, Лобзанг, собственной персоной, наслаждался жизнью в красивом доме, ломящемся от товаров (рулонов драпа и шелка, ковров, мехов, тюков с шерстью и многих других вещей), и где каждый вечер оп встречался на своем с Пасангмой, девушкой с горячим телом, которое так приятно ласкать.
Ветер продолжал нежно увещевать его, и в зыбкой пелене тумана все явственнее вырисовывались очертания пленительных видений.
Лобзанг, наконец, решился.
Притаившись поблизости от скита, любовник Пасангмы видел, что Мунпа Дэсонг как обычно отправился собирать съестную дань по окрестным стойбищам; он знал, что этот поход занимает три-четыре дня и, стало быть, полагал, что у него вдоволь времени для того, чтобы спокойно, без неразумной спешки привести свой план в исполнение.
Лобзанг не собирался убивать отшельника. Он содрогнулся бы от ужаса при подобной мысли.
Предстояло лишь незаметно похитить предмет, в общем-то ненужный его нынешнему владельцу. Пастух был уверен, что в тот же вечер осуществит свой замысел.
Однако вскоре после ухода Мунпа пожаловали трое пастухов, Они пришли навестить Одзэра и, по всей видимости, поговорить с ним о каком-то важном для них деле. Посетители обосновались у подножия тропы, ведущей в скит, приготовили жидкую лапшу и отнесли несколько котелков отшельнику. Они провели там три для, то поднимаясь в пещеру Одзэра для долгих бесед, то снова спускаясь на место своей стоянки, болтали, пили чай с маслом и крепким пивом, поздно ложились и просыпались до рассвета.
Лобзанг испытывал невыносимые муки. Он не мог ничего предпринять до ухода этих докучливых посетителей, а вскоре должен был вернуться Мунпа. Кроме того, визит пастухов, нарушивший привычный распорядок дня Одзэра, мог повлечь за собой изменения в часах его ежедневных медитаций или ослабить силу его мысленной концентрации
Время шло, и снедавшее Лобзанга нетерпение становилось все более мучительным.
Наконец во второй половине третьего дня пастухи ушли. Медлить больше было нельзя, следовало рискнуть в тот же вечер.
Солнце уже давно скрылось за горизонтом, когда вероломный ученик толкнул дверь в скит Одзэра.
У порога он простерся ниц.
То была полезная мера предосторожности, чтобы убедиться в степени отрешенности гомчена. Если бы тот заметил, что кто-то пришел, то заговорил бы с гостем либо приказал бы ему жестом остаться или уйти.
И все же, хотя Лобзанг подсознательно проявлял осмотрительность, он в то же время действовал в соответствии с глубоко укоренившейся в нем привычкой, требовавшей не раздумывая падать перед Учителем ниц. Более того, у коварного ученика сохранились чувства почтения и страха, которые он давно питал по отношению к Одзэру. Лобзанг собирался ограбить гомчепа И все же
Пастух был не в состоянии разобраться в сложных и противоречивых мыслях, кружившихся и сталкивавшихся в его голове.
Внутри скита было темно. Лобзанг не сразу смог разглядеть при слабом мигающем свете алтарной лампады фигуру отшельника в темно-гранатовой ризе, сидящего со скрещенными ногами в ящике для медитации.