- Давай я сама дожарю мясо оно уже почти готово, - предлагаю. А тебя прошу пойти отдохнуть.
Помедлив, он уходит в дом. Я занимаюсь с крольчатиной, добиваясь такого равномерного цвета прожарки, который обычно делает Аден. А потом решаю посмотреть, забылся ли он. Чтобы не спугнуть его чуткий сон, на цыпочках обхожу вокруг и заглядываю
в окошко.
Я вижу его со спины. Мне показалось нет, и правда Аден склонился и погладил, а потом, похоже, даже поцеловал то место на настиле, где обычно лежу я!
Замираю у окна, не зная, что предпринять, и трогаю зеркальце. Вот я попала! Значит, и ледяная вода на дне озера, и вязкий ил, и кислородное голодание не изменили этого человека.
Он поступает так, словно должен совершать особенное таинство, хочет или нет, но должен. Так священник служит литургию в праздник, даже если храм пуст, - сообщает волшебное стекло. Вдруг Аден насторожился, и я отпрянула от окна.
Спустя какое-то время этот человек выходит и начинает собираться в город. Я так и не поняла, спал ли он хоть немного. Хорошо, что он уходит, - думаю, - развлечется, быть может. И я высплюсь днем, чтобы быть готовой остановить его в темноте, если что. До турнира осталось еще целых три ночи.
Аден так долго лежал неподвижно, что я все же задремала. Меня вывел из забытья какой-то звук, раздавшийся в полной тишине. Приоткрываю ресницы - начинает светать.
Вижу, что человек неподалеку от меня лежит ничком, положив голову на скрещенные руки, но он не просто напряжен: все тело его содрогается. Внезапно он рванулся ко мне, и я с ужасом чувствую прикосновение - он прижался губами к моей руке! Все, клятва нарушена, для этого мужчины преград больше нет!
Первобытный инстинкт подсказывает мне затаиться так настигнутая хищником жертва притворяется мертвой. Но новые и новые поцелуи обжигают мне руку! Сквозь полуприкрытые веки я вижу, что Аден придвигается ближе и устаивается поудобнее.
Я цепенею от ужаса, вспоминая «любовь» Руслана-Быка. Неужели и в этом мире для меня сейчас все хорошее закончится? Чувствую пустоту и напрасность любых действий, почти безразличие. Если насилия Генриха мне все же удалось избежать с помощью ловкости и напоминания об остатках княжеского благородства, то с мужчиной-подкидышем, мужчиной-наемником мне не справиться вообще никак.
Он не связан воспитанием и общественным мнением, свободен от родственных и любых других обычаев, заметно равнодушен к богатству. Все это, плюс его звериная мощь и быстрота не оставляют мне ни одного шанса.
Улыбаясь во весь кривой рот, Аден тянется к моему лицу. Я отчетливо понимаю, что сейчас случится и хотела бы сначала умереть. Я почти в обмороке.
Глава 48
Этот мужчина так и не дотянулся до моего лица, видимо, замер на полдороге. Судя по звенящей тишине вокруг, несколько минут он остается неподвижным, наверняка испытующе глядя на меня.
Но я с младшей группы детдома профессионально умею притворяться спящей. Скоро он скользит на свое место на досках, отворачивается и застывает.
Утром, в тот самый момент, когда я решила, наконец, встать, Аден соскакивает с настила и выскальзывает за дверь. И я не бегу проверять, нырнул ли он снова в озеро или нет. Зачем? Может быть, он то и дело доводит себя до грани агонии и возвращается.
Какое мне до этого дело? Я все равно не смогу его вытащить, - потираю заболевшие виски. - У меня своя беда: каждую ночь этот мужчина все дальше продвигается в исполнении своих интимных потребностей. Я немедленно должна придумать, как остановить его!
Прикидывая и так, и этак, я решила, что днем он не будет пытаться изнасиловать меня.
Только ночью, когда странно взбудоражены все чувства, если долго не спишь, - я это знаю по себе, - слегка размывается граница между сном и действительностью. И тогда этот человек понемногу отпускает себя. Я вдруг понимаю, что нужно сделать.
Получится ли так, как я задумала? Адена не было весь день. Вечером я сижу на настиле, укутавшись всем, чем только могу. Жду.
Наконец в дверь слегка стукнули.
- Здесь Аден, - произносит голос из-за двери и ничего не прибавляет, как бы предоставляя мне выбор - впускать или нет.
Он думает, что я ночью спала и ничего не знаю, - напоминаю себе и, стряхнув растерянность, отпираю дверь и возвращаюсь на доски.
Мужчина, не глядя на меня, проходит к столу и садится. Его внешний вид кажется мне каким-то необычным - заторможенным и еще более темным, чем всегда. Его голова клонится вниз, он ее поминутно поднимает, но она снова стремится упасть. Похоже на крайнюю степень усталости ставлю я диагноз.
- Ты голоден? спрашиваю, украдкой всматриваясь в него в полутьме. - Мясо еще осталась, лежит в миске перед тобой. И голова сыра не тронута.
Аден чуть поворачивает голову и переводит немигающий взгляд на миску, как перед этим смотрел на стену перед собой.
- Крольчатина и остывшая очень вкусная, поешь, - напоминаю через несколько минут.
Он вздрагивает, отрезает ножом кусочек мяса и таращится на него, словно привыкая к мысли, что придется положить его в рот. Наконец ест, трудно глотнув, и отодвигает посудину.
- Ты наелся? - невинно спрашиваю я.