- Понимаю, но не говорю.
Смотрю на него, вытаращив глаза. Такой ответ мне ничего не дает: я не могу проверить, правда ли это, потому что сама-то латыни не знаю! Несколько математических символов или букв, максимум. И все-таки он не рыцарь, - с огорчением понимаю я. Ближе не то к ремесленнику, не то к ученому.
Аден все это время продолжает глядеть на тот же участок неба, словно продолжает думать над моим гороскопом. Может, у него зрение настолько лучше моего, что он видит на порядок больше, чем я? Не исключено - газа у него не испорчены гаджетами.
А вот сейчас мне кажется, что этот человек дошел в своих размышлениях до чего-то, что поставило его в тупик: он резко выдохнул и заморгал. Я сразу тревожусь:
- Что? Ты еще что-то обнаружил?!
- Наши пути пересекутся еще раз. Кажется, в будущем я еще раз тебе помогу.
Он произносит это как всегда безразлично, но добавляет заметно быстрее, первый раз, наверное:
- Не тревожься: у тебя точно все будет хорошо - ни особых бед, ни недугов; я помогу как-то по-другому. Я много чего еще умею.
- Неужели?! - вспыхиваю я, совершенно не испытывая радости от такой перспективы.
То есть он где-то там, на черном небе якобы увидел, как не только приведет меня в целости и сохранности к отцу прежней Марии, но и что меня там выдадут замуж, не особо насильно, видимо. И что я даже ребенка где-то там рожу. Будем считать, что я это проглотила. А теперь оказывается, что этот Аден мне и потом зачем-то понадобится!
Так и хочется назвать его шарлатаном. Таких вот умников, наверное, в древности и сжигали на кострах. Если я не разбираюсь в астрологии, то с логикой у меня все в порядке. Не надо мне лапшу на уши вешать!
- Ты видимо забыл, - с максимальным ядом в голосе говорю я, - что для того, чтобы «наши» пути пересеклись, ты должен был составить еще и свой гороскоп? А для этого ведь совершенно необходима дата рождения? А ты, по твоим же словам, ее не знаешь!
- Мне назвали примерную дату, - медленно отвечает он. - Я обнаружил поблизости самый невезучий гороскоп в году; не думаю, чтобы я ошибся.
Глава 29
- Если честно, я мало что в этом понимаю, - тут же сдаюсь. - И ты можешь предположить, что ждет тебя впереди?
- Как обычно - испытания, испытания, и каждое обещает быть последним, - скороговоркой отзывается он.
- Последним? Что это значит?
- В ближайшие пять лет мне суждено умереть пять раз, а сойти с ума лишь однажды. Нужно подробнее?
- Нет, - содрогаюсь я.
Ну и проводник мне достался! Но как жить с таким предсказанием?! Очевидно же, что это ложь: разве можно умереть пять раз?! Но я бы, наверное, с таким гороскопом боялась бы из комнаты выйти - вдруг за порогом на голову свалится что-нибудь.
Мне так неловко стало перед Аденом. Я опять вспоминаю, как молитва меня спасла. Даже не один раз дважды. У меня ведь в больнице были все шансы умереть, но я жива, хоть и в другом мире.
Надо больше полагаться на Бога, а не на астрологию,
- думаю я. Не может быть, чтобы нельзя было отмолить лучшую судьбу! Бог милостив; надо только постараться, от чистого сердца. Адену надо помочь.
- Ты ведь еще не старый? Сейчас сколько тебе должно быть лет? - спрашиваю, собираясь с мыслями.
- Двадцать три.
- Да?! искренне удивляюсь я. - Думала, ты гораздо старше. А у тебя еще длинная жизнь впереди!
Он резко поворачивает ко мне голову, словно я сказала что-то особенное; я снова вижу три черные дыры в его маске вместо глаз и рта. Моргаю, силясь отогнать неприятное воспоминание, и собираюсь продолжать разговор, но этот человек опережает меня:
- Завтра будет трудный путь, тебе пора отдыхать.
Вот как?! Можно подумать, что мне заткнули рот!
В следующие вечера после ужина Аден, не дожидаясь моих вопросов или просьб, рассказывает сказки, предания, баллады. Некоторые из них я, пожалуй, слышала. Только не знаю, где: в школе на уроках истории? литературы? Пожалуй, немного в другой форме. Или это знания предыдущей Марии воспринимаются мной уже как свои?
Я слушаю истории Адена с жадностью, и те, и другие. Вообще внимание такого сильного, пусть и довольно страшного мужчины и его низкий рокочущий голос творят со мной удивительные вещи. Конечно, я продолжаю держаться от него подальше. Но теперь днем я то и дело ловлю себя на мысли, что с нетерпением жду вечера даже не столько ради отдыха, так как уже привыкла к долгим переходам, а желая слушать в его исполнении следующую балладу.
Вот как раз одна из них - о стране, измученной междоусобицами, о всаднике на черном коне и его даме сердца. Повествование неторопливое, длинными строфами, но напряженное. Стихи.
Немного портит впечатление тон голоса, - вот как можно с одинаковым безразличием описывать красоты природы и кровавое сражение рыцарского войска на виду у прекрасных дам?! Жаль, что Аден не может говорить по-другому, потому что когда-то утратил способность чувствовать.
Но как много всего он помнит! Наконец, дело явно идет к счастливой развязке, однако он неожиданно замолкает.
- А дальше?
- Забыл.
- Как жаль! отзываюсь я, все еще находясь под впечатлением.
С трепетом, как заклинание, я повторяю вслух слова всадника, обращенные к возлюбленной: