К рабам относились как к грязному скоту. Да им вообще давали мыться? Здесь царила полная антисанитария!
Они вставали, завтракали и работали... работали... бесконечно работали с семи утра и до десяти вечера с небольшими перерывами. За малейшую провинность получали плетей, лишались еды или воды. Вся их жизнь от рождения и до смерти была расписана и решена за них.
И что самое удивительное, мужчины воспринимали подобные вещи, как данность, совсем не сопротивлялись. Они привыкли к такому отношению и даже не думали о том, чтобы выбраться. Эти рабы были духовно мертвые, пустые, раздавленные.
Невольно при взгляде на одного из рабов, мне вспомнился тот красавец с завода Люции. В его глазах горела жизнь и страсть! Он не был сломлен!
После экскурсии по бараку мы вернулись к паланкину. Мужчины, подняв нас, медленно понесли. Далее управляющая охотно показывала многочисленные плантации, рассказывала о выращиваемых культурах. И я не столько слушала объяснения женщины о ферме, сколько наблюдала за рабами и их жестокими надзирательницами.
В этот миг я еще ярче увидела всю грязь рабовладения.
Мне, современной и обыкновенной девушке с Земли все эти унижения и ограничения свобод людей казались просто абсурдными, жуткими и зверскими! От увиденного глаза округлялись, волосы дыбом вставали.
Все это претило мне, было страшно видеть то, что здесь творилось. Внутри все переворачивалось, узлами скручивалось, едва я имела неудачу лицезреть новые и новые ежесекундные издевательства над очередным рабом.
Порой я даже злилась на надзирательниц. На то, как они из раза в раз за любое глупое неподчинение или заминку, поднимали кнуты и жестоко опускали их на лица, плечи или спины мужчин. Да, их заставляли быть беспощадными владельцы ферм, это была лишь их работа. Но они сами выбрали себе подобное занятие и спокойно совершали зверства.
Я в очередной раз увидела, как бедный мужчина преклонных лет, тяжело дыша, покачнулся, а после упал на землю, тогда трясущейся рукой он попросил попить и отдохнуть. А вместо помощи бессердечные женщины начали его избивать. В этот момент я не стерпела, увы, не сдержала жалости. Вмешалась. Просто уже не могла смотреть на эти необъяснимые, глупые издевательства.
Я на полном ходу спрыгнула с паланкина и тут же гневно приказала женщинам:
Прекратите быстро, или я велю выпороть ВАС!
Вероятно, что-то мрачное, опасное было в моем взгляде и это вынудило женщин сразу и беспрекословно подчиниться моему приказу. Даже Изольда смолчала на мое непозволительное отношение к рабу, но уверена, в будущем доложит матери.
Кипя от ярости, я бросилась к мужчине, приказала принести воды и лично напоила его. После чего также властно повелела:
На сегодня его рабочий день закончен. Дайте бедняге отдохнуть в бараке!
За весь день я так насмотрелась на бесконечную несправедливость, что по возвращении домой я не столько устала, напротив готова была горы свернуть, горела в своем гневе. Чувствовала притеснение, предвзятость и несправедливость, во мне все кипело от этих ужасных раздирающих чувств.
Если родительница Флоренции хотела взрастить во мне жестокость, то у нее это отлично получалось, правда, не в отношении рабов, а в отношении тиранов и садистов хозяев!
Все следующие дни я сама охотно ходила с управляющими, контролировала работу и всему училась. Как могла я старалась облегчать жизнь беззащитным рабам. Приносила им лекарства, перевязывала раны и все время пыталась донести до мужчин:
Вы не должны терпеть!
Это несправедливо!
Но в ответ рабы смотрели на меня и произносили практически одно и тоже. Как околдованные? Или запуганные?
Что ты такое молвишь, госпожа, мы счастливы работать на вашей ферме, все, как один, отвечали. Здесь есть еда и места для ночлега, у нас есть работа. Мы вам обязаны до самой смерти.
Глава 7
молодые девушки, но и тети, мамы, даже бабушки. После сытной еды дамы разных возрастов перешли к следующему этапу развлечений: кто-то решил потанцевать; кто-то вознамерился поиграть, а кто-то снова прилюдно насладиться самыми молодыми и стройными рабами. Мне было неловко смотреть на обнаженную мать Флоренции, да и в целом, не очень хотелось наблюдать все это непотребство и насилие, поэтому я незаметно растворилась среди толпы танцующих, а после тайком нырнула в чудесные сады неподалеку.
Теплым вечером решила погулять и насладиться дивными ароматами фруктовых деревьев и великолепных цветов, да только мысли в очередной раз вернулись к тому черноволосому красавцу.
Где же он?
Среди приглашенных рабов его сейчас не было. Стало быть, Люция, действительно, забрала его в свое личное пользование?
Ноги сами понесли вперед.
К бараку рабов соседки. Это здание хорошо просматривалось из дома Люции.
Как только зашла в барак, на меня тут же обратили взоры десятки незадействованных на ужине пожилых рабов. Среди них необходимый мне, увы, не нашелся.
Я не знала имени черноволосого красавца, да и были ли у мужчин имена точно не знала. Слышала, что их называли исключительно «раб». Поэтому смысла спрашивать у старцев о необходимом мне мужчине, не было.
Почти сразу я выскользнула обратно из барака и, оказавшись на улице, вдруг услышала странный звук. Он был где-то здесь, неподалеку, совсем рядом. Звук, к счастью, повторился. И по нему я уже отчетливо поняла в каком направлении нужно было двигаться. Этот звук был очень похож на злобное рычание-рев. Кто-то очень сильно гневался.