Надо, веско произнес премьер-министр. Можем сослаться на экономический саммит сказать, что надо принять дополнительные меры безопасности для защиты глав иностранных государств. Скажем, мы обеспокоены тем, что террористы могут использовать суматоху, вызванную похоронами, для нападения на саммит. Валите все на безопасность. С этим никто не поспорит.
Да не в объяснениях дело! отмахнулся Арнольд. Вы хоть представляете, сколько сил потребовалось, чтобы организовать это мероприятие в субботу? Мы и так работаем на износ, а теперь вы хотите отнять у нас еще сорок восемь часов? Да ведь одних полицейских три тысячи...
Мне нужны результаты, а не оправдания, жестко сказал Уоринг. Не справишься, сам будешь виноват.
Арнольд знал сильные и слабые стороны своего босса лучше, чем большинство людей. Он всмотрелся в напряженное лицо начальника, по которому скользили блики уличного света.
Что вас беспокоит, Том? тихо спросил он.
Уоринг уставился на него.
И ты еще спрашиваешь?
Арнольд на мгновение задумался.
Думаете о президентстве?
Попал с первого раза, проворчал Уоринг.
Послушайте, заговорил Арнольд примирительным тоном, до референдума еще два месяца восемь недель, включая рождественские и новогодние праздники. До следующих довыборов больше года. Последний опрос общественного мнения высказался за полную передачу полномочий. Семьдесят два процента! Семьдесят два! У нас хороший запас.
Шесть мест никак не назовешь хорошим запасом, Деннис. Боже, у нас же было больше восьмидесяти.
Я имел в виду голосование на референдуме. Я помню о местах, Том. Все мы помним о местах. Вы нам каждый час напоминаете. Он сделал паузу, пытаясь скрыть раздражение навязчивой заботой своего босса о парламентском большинстве. Мы их обязательно вернем, заключил он, у нас даже больше будет. Давайте просто проживем следующие несколько дней без инсульта, а?
Твой оптимизм заразителен.
Восемь недель, повторил Арнольд. К тому времени монархия будет мертва, похоронена и забыта вместе с монархом. Он усмехнулся, но его боссу было не до смеха.
Я не о референдуме беспокоюсь, объяснил Уоринг. А вот если кто сейчас запрыгнет на подножку в кэб роялистов, мы можем
Какая еще подножка? усмехнулся про себя Арнольд, а вслух сказал: Нет же никакой организации, да и кэба никакого нет.
Вот я и хочу убедиться, что так оно и останется, твердо сказал Уоринг. Никакого дерьма с возложением венков. Никакой цветочной выставки в Кенсингтонском дворце.
Да не будет этого! воскликнул Денис. Во-первых, мы в Букингемском дворце.
Ты же понимаешь, о чем я, черт возьми, раздраженно прорычал Уоринг. Цветы будут, никуда не денутся, отменить их мы не в силах. Но я хочу, чтобы их было как можно меньше. Если будут скапливаться,
убирай вовремя. И никаких проклятых плюшевых мишек! Их убирать сразу. Понятно?
Понял. Никаких плюшевых мишек.
Если кому-нибудь захочется сделать из этого проблему, скажешь, что распоряжение столичной полиции они, дескать, опасаются бомб. Выплеснув свои опасения, премьер-министр заметно успокоился. От этих мягких игрушек люди плачут. СМИ видят слезы. Оно нам надо?
Понятно, повторил Арнольд. Теперь я хочу, чтобы вы тоже кое-что поняли, хорошо?
Ты о чем?
Я сделаю все, что вы скажете. Но только не в четверг. Нельзя планировать государственные похороны на следующий день после доставки тела. Это невозможно. Попросту не хватит времени.
Ладно. Будь по-твоему, согласился Уоринг. Тогда пятница.
Боже, ну что вы творите! Деннис Арнольд медленно покачал головой. Он чувствовал, как внутри растет тяжесть бессонных ночей.
В пятницу, Деннис, повторил премьер-министр. Именно в пятницу.
Арнольд надул щеки и с шумом выдохнул.
Ладно, кивнул он, если вы говорите, пусть будет пятница.
Глава 12
Высадив Кэла, чтобы он мог забрать свою машину, Джеймс поехал домой, быстро принял душ, побрился и надел воскресный костюм. Он сварил кофе, собрал почту за последние два дня, чтобы почитать за завтраком. Ничего интересного в газетах не попалось, все сообщения так или иначе касались смерти короля Эдуарда и мелких дрязг по поводу подготовки к похоронам, разгоревшихся благодаря стараниям лорда Роутса.
Одна фракция хотела, чтобы король был тихо кремирован в ходе частной церемонии, другая выступала за проведение настоящих государственных похорон с погребением в Вестминстере и соответствующими церемониями; третья группа агитировала за менее дорогой, но не лишенный вкуса компромисс. Дискуссия обострялась тем, что времени оставалось совсем мало, поскольку похороны назначили на субботу.
Джеймс сложил газету, налил себе еще кофе, чтобы не заснуть, и направился в город. Когда он туда добрался, небольшая посыпанная гравием парковка рядом с церковью оказалась почти полна, но он все же отыскал местечко. Служба уже началась, поэтому Джеймс тихонько проскользнул внутрь и сел на скамью в конце зала. Быстро оглядевшись, он с разочарованием отметил отсутствие Дженни и ее семейства, и успел удивиться, насколько его опечалил этот факт. Церковь Святой Маргариты старая церковь; Джеймс был ее неизменным прихожанином. Его родители ходили сюда, здесь его крестили. На его памяти церковь знала только двух настоятелей: доктора Хиллари Олифанта и преподобного Рэймонда Орра. Оба прослыли истинно верующими и, казалось, стояли на своих местах незыблемо, как окрестные холмы: такие же мягкие и податливые на первый взгляд, и такие же твердые духом, как гранит в основании холмов.