Чтобы уж камня на камне не осталось, пробормотал Джеймс. Да, наверное, стоит зайти. Воспользуюсь вашим советом.
У него дом в городе, вы же знаете. А если не застанете, то он точно на городском поле для гольфа. Старый Говард любит гольф. Малкольм уже приплясывал на месте, пытаясь согреться. Ни дня не пропускает.
Хорошо. Буду иметь в виду. Возвращайтесь, а то еще пневмонию схватите.
Стряпчий вприпрыжку помчался к двери. Джеймс взглянул на часы: без двадцати девять. Как раз хватит времени найти телефон и позвонить Дженни хотя теперь, когда он вспомнил об этом, уверенности в необходимости звонка у него поубавилось. Он продолжал думать об этом, пока ехал в сторону заправки, и потом, когда набирал номер из телефона-автомата на стене.
Джеймс, это ты! Когда он звонил, мать Дженни всегда казалась удивленной и довольной.
Как дела, Агнес? спросил он. Холодновато нынче?
Да ну! не согласилась она. Подумаешь, похолодало! Тоже мне проблема! Мне вот жарко.
Рад слышать. Я хотел поговорить с Дженни минутку она там?
Вот беда какая! Нет ее. Мать действительно казалась расстроенной. Представляешь, выскочила на минутку. Заказ пошла относить.
Дженни владела гончарной мастерской, и дела шли неплохо. Ее изделия даже за границу отправлялись, а уж про местные магазины и говорить нечего. А еще сувенирные лавки в отелях.
Так что извини. Передать, чтобы она тебе перезвонила?
Нет, не стоит. Просто скажите, что меня вызвали в Лондон по делам на несколько дней. Когда вернусь, обязательно позвоню.
Передам, конечно. Слушай! в голосе Агнес звучало воодушевление. Почему бы тебе не прийти на ужин в воскресенье? Сегодня день рождения Милдред ей восемьдесят семь исполнилось. Приходи, Джеймс.
Он поблагодарил за приглашение и сказал:
Ни за что бы не пропустил такой случай, но дела зовут. Вы знаете, как это бывает.
Да уж! Жаль. Ладно, поосторожнее там, в городе. Но когда вернешься, обязательно заходи.
Обязательно! пообещал Джеймс, попрощался и разочарованно повесил трубку.
Он заправился и поехал на парковку. Кэл ждал, сидя в своем вечно грязном зеленом «Форде Эскорт».
Вот, Джеймс, сказал он, выходя и доставая с сидения черную мягкую сумку. Он запер машину, бросил сумку на заднее сиденье к Джеймсу и забрался внутрь.
Свернув на шоссе, Джеймс влился в редкий утренний поток и направился в Питлохри. [Питлохри (англ. Pitlochry, гэльск. Baile Chloichridh, скотс. Pitlochry) небольшой город в центральной части Шотландии. Расположен в округе Перт-энд-Кинросс, на берегу реки Таммел.] Поездка через Глен Ши обычно доставляла ему удовольствие. Однако на этот раз он почти не обращал внимания на пейзаж. Кэл прикрыл глаза и, похоже, задремал, а Джеймс попытался проанализировать события последних нескольких месяцев. Он думал о недавних неприятностях и о том, скольких проблема удалось бы избежать, составь старый герцог завещание как положено. Вспомнил родителей и то, как они разволновались, когда австралийцы начали засыпать их своими неуклюжими юридическими письмами. В то время Джеймс еще служил, да и в любом другом случае он мало что мог сделать. Без сомнения, все эти передряги отняли у них годы жизни.
Он думал о матери: яркой и восторженной женщине с причудливым чувством юмора. Ей нравились газетные конкурсы, где читателей просили придумывать забавные подписи к необычным фотографиям; надо сказать, ее работы часто публиковались. Она была неизменно жизнерадостна, а врожденная доброта дала ей постоянных и верных друзей. Джеймс видел ее прежние фотографии, они сделали бы честь любой фотомодели. И она еще оставалась красивой женщиной, когда умерла. Конец наступил так быстро, что она не успела зачахнуть, как многие пожилые женщины, теряющие своих мужчин. Врачи говорили, что все дело в сердце, но Джеймс подозревал, что она просто не захотела жить без мужа.
Он думал об отце. Хороший, честный человек, трудолюбивый, но не честолюбивый, он научил Джеймса ценить хорошо сделанную работу и получать удовольствие от простых радостей жизни. Более того, он сумел привить сыну веру в Творца. Именно от отца Джеймс узнал, что жизнь человека здесь определяет и его следующую жизнь. Джон Стюарт, разочаровавшийся викарий, готовился к карьере священника, но бросил
теологический колледж уже через год или около того. Джеймс так и не узнал, почему; отец никогда не говорил об этом.
Затем его мысли обратились к Эмрису и довольно странным обстоятельствам их знакомства. Тогда, на ночном холме, все казалось ему таинственным и полным предзнаменований, а теперь, в холодном свете дня, встреча представилась сплошной мелодраматической глупостью. Много шума из ничего. Джеймсу было неуютно из-за того, что он поверил в подобный вздор.
Но как бы там ни было, а вот, он едет, пытаясь успеть на поезд до Лондона, из-за нескольких слов, сказанных по телефону. Что этот старик знал такого, что может помочь спасти Блэр Морвен? Да кто он вообще такой?
Возле Питлохри Джеймс встроился в длинную череду пятничных покупателей, едущих в город. Впрочем, вокзал был недалеко, но все равно они прибыли за считанные минуты до отхода поезда и кинулись за билетами. Кассир сурово поинтересовался: