«Мало кто из праймусов сильнее, чем брахион. Потому что мы принимаем силу праймусов, которых убиваем».
Я скептически наморщила лоб: «И поэтому между вами не так давно вспыхнула гражданская война?»
Ты забываешь, что никто не может убить праймуса. Никто, кроме брахиона, напомнил он мне, с легкостью переключаясь на наш привычный стиль общения.
Постой, это значит, что теоретически вы «робокопы» непобедимы?
Теоретически, подтвердил он.
И какой запасной план выдумала Лига, чтобы держать вас в узде?
Белоснежная улыбка Люциана сверкнула в неярком свете уличных фонарей:
Ты быстро учишься.
«Блин, он так классно выглядит».
«О боже».
«О боже мой».
«Он это слышал?»
«Подумай о чем-нибудь другом»
«Белый пони на зеленом лугу, белый пони на зеленом лугу».
У меня нет другого выбора, быстро выпалила я.
«Белый пони на зеленом лугу».
Шок подтолкнул меня всерьез осознать наше положение. Близость. Тепло. Наши тела полностью соприкасаются друг с другом. Отстраниться сильнее не позволяла сильная рука, притягивающая меня к нему. Я нервно цеплялась за его куртку. Он перехватил мои мысли или я вовремя его заблокировала?
«Белый. Пони. На. Зеленом. Лугу».
Брахионом не рождаешься, им становишься по собственному решению. Это сложный ритуал, у которого есть свои отрицательные стороны. Лига подбирает подходящих кандидатов, ответил он на предыдущий вопрос. По крайней мере, виду он не показал.
Какие отрицательные стороны? игнорирование и отвлечение внимания были в таких случаях лучшей стратегией.
А ты приставучая, это его насмешило.
И все же?
Брахион живет только ради своего призвания. Ему нельзя вступать в отношения или заводить потомство. Но большинство и без того избегает нас. Бессмертные не любят смотреть в лицо смерти. А это и есть то, с чем ассоциируется брахион: смерть, рассказал он. Если обобщить, получится так: почти нет друзей, нет спутницы, нет семьи. Незначительные интрижки спустят с рук, но они незначительны. Самое позднее лет через пятьсот большая часть из нас кончает жизнь самоубийством или лишается рассудка, поэтому их тоже приходится устранять.
Это же чудовищно, прошептала я и попыталась взглянуть на него, но это было непросто сделать снизу наискосок. Мой угол обзора и темнота не дали мне возможности судить о его эмоциях. Он только пожал плечами, этим движением слегка меня встряхнув.
Мы заранее знали, на что шли.
Вот как раз это-то у меня в голове и не укладывалось. Как может кто-то, живущий вечно, добровольно отказаться от всех связей, от любви, от детей? Что такого перенес в жизни Люциан, чтобы прийти к такому решению? И как давно он стал брахионом? Может, он уже свихнулся? Его тоже скоро «устранят»?
Сколько тебе лет? я постаралась вложить в этот вопрос как можно больше равнодушия.
Люциан покосился на меня и состроил гримасу.
Чуть-чуть безумия никому не помешает, усмехнулся он.
«А сейчас помолчи, пока я не скажу тебе говорить».
Мы приблизились ко входу в клуб. Мужчина размером со
шкаф восседал на очень маленьком барном стуле рядом с выкрашенной в синий цвет дверью.
«Праймус?» хотелось знать мне.
«Ага», ответ был краток.
«Он еще не засёк нас своим суперслухом, пока мы шли?» опасливо спросила я.
«Нет, я заглушил наш разговор».
Извини, малыш. Вход только по приглашениям, со скучающим видом выдал секьюрити.
Elisòr faruach beash, тихо сказал Люциан. Незнакомый язык по звучанию смахивал на гэльский, от него у меня кожа под волосами покрылась мурашками.
Вышибала выпучил глаза. Он соскочил со своего табурета и торопливо отстегнул петлю на конце толстого бархатного шнура, установленного, чтобы сдерживать несуществующую толпу перед клубом.
Вы новички в этом районе?
Тебя не касается, промычал Люциан и подтолкнул меня вперед, мимо громилы. Ладонь последнего сомкнулась на моей руке.
А она у тебя горячая штучка, он рассматривал меня с ног до головы. Во мне просыпалось что-то среднее между отвращением и страхом. Люциан тут же отбросил его руку.
«Следи за своими эмоциями, Ари».
Я судорожно сглотнула и упрятала мою панику за белыми стенами с голубыми звездами.
Она тоже тебя не касается! рыкнул он на охранника.
Твоя? спросил тот. У нас тут строгие правила, движение головой в сторону таблички со странными, практически нечитаемыми символами. Довольная собой, я идентифицировала пару букв из Ангельского алфавита. Глаза Люциана лишь мимолетно царапнули по вывеске, прежде чем снова упереться в здоровяка.
Да, она принадлежит мне, в его голосе послышались угрожающие нотки. «Сейчас может быть немного неприятно», предупредил он меня. Я укрепила стены своей комнаты, но по какой-то причине они не хотели держаться.
Докажи, потребовал другой праймус.
Как именно?
«Что бы он сейчас ни сказал, держи себя в руках!»
Мне бы понравилось, если бы она меня поцеловала.
В тот же миг Люциан отпустил меня, сгрёб вышибалу за воротник и швырнул его спиной об стену клуба.
Я похож на того, кто делится своей собственностью?
Его спокойные слова резко контрастировали с насилием, которое он проявлял. Я была очень признательна Люциану, что он отвлек этого типа, потому что у меня в душе разразился хаос. Стены держались всего пару секунд, пока не нахлынуло новое чувство. И тогда мне пришлось начинать заново.