Конечно, наконец сказал он и воткнул палочку от леденца в один из цветочных горшков Лиззи. Все могут умереть.
«А чего ты ожидала, Ари?» отругала я себя. Само собой, я поняла, что он отличался от остальных. А кто, черт возьми, смог бы управлять действиями других людей или голыми руками сгибать крышу автомобиля, как бумажного журавлика? Но почему-то я удержалась и не заговорила с ним об этом. Может быть, из-за твердой уверенности в том, что он не ответит на подобный вопрос а может быть, из-за того, что осталась еще одна, более важная для меня, тема.
А почему ты хотел меня убить?
Зеленые глаза встретились с моими. В его голосе вдруг проявился угрожающий холод.
Потому что я поклялся уничтожить Уилсона Харриса, а твоя смерть для него много бы значила.
Несмотря на опасность, которая исходила от Люциана, у меня вырвался сухой смешок:
С трудом в это верю. Мой отец вообще вряд ли заметил бы, если бы я пропала. Ну, или примчался бы, чтобы пожать Люциану руку за освобождение от вечно обременяющего груза под названием «дочь».
Ты его ненавидишь? спросил Люциан.
Всей душой. Не будь мой папа тем, кто он есть, меня бы шокировал собственный ответ. Но тут уж ничего не поделаешь. Наверно, лучшим, что он сделал для нас с мамой, стала его подпись на бумагах о разводе.
Тихонько охнув, я откинула пятнистое зеленое одеяло Лиззи и встала. Всё вокруг закружилось. Лёжа, я определенно чувствовала себя лучше. Несколько глубоких вздохов, и я отважилась сделать три шага до платяного шкафа подруги. В мятой пижаме с разноцветными бабочками, которая стопроцентно была взята из этого шкафа, я никак не могла вести серьезный разговор. Кроме того, мне был необходим горячий душ.
Пока я рылась в шкафу Лиззи в поисках подходящей одежды, меня не покидало ощущение, что Люциан меня рассматривал. «Все могут умереть», его слова эхом отражались в моих мыслях. И вдруг я сообразила, что с ними не так. То, что все могут умереть, не означает, что все должны умереть.
Я оглянулась через плечо. Люциан все еще наблюдал за мной, прислонившись к окну. Мы оба ловко избегали темы, которая, без сомнений, положила бы конец нашему разговору. Я и сама не понимала, почему была так в этом убеждена. Я просто это знала.
Те люди, которых ты эм превратил в кучку пепла, они вернутся? Ну, я хотя бы попыталась задать этот вопрос так ненавязчиво, как только можно. Но Люциан раздавил всю мою осторожность лишь одной плохо скрываемой ухмылкой.
Ты хочешь узнать, умерли ли эти или придут ли вслед за ними другие?
И то и другое.
Воздух завибрировал от его тихого смеха.
Вот тебе маленькая лекция о моей скромной персоне, объявил он и обвел себя замысловатым жестом, которому позавидовал бы любой артист. Я всё довожу до конца!
Ничего себе, какое эго.
Ну, меня ты не убил, как планировал, ляпнула я, не подумав, как это было глупо. Люциан махнул рукой, отгоняя мой аргумент, как назойливую муху.
Я передумал, а я очень редко так поступаю. Поэтому я все еще здесь. Потому что да, другие придут, и тогда я их остановлю.
Чтобы скрыть тревогу, я наобум выудила несколько вещей из шкафа Лиззи.
Зачем?
Потому что я всё довожу до конца! повторился он. Тем более я не для того спасал тебе жизнь, чтобы ты ее лишилась из-за чьей-нибудь некомпетентности.
Его беспощадный взгляд подтверждал, что он говорил всерьез. Я неожиданно почувствовала себя потерянной. Как будто комната Лиззи стала лабиринтом, а единственный, кто мог помочь мне выбраться, измучил меня тайнами. У меня больше не было настроения играть в дипломатию, как того требовало внутреннее чутье.
Окей, а теперь поговорим откровенно. Что здесь творится? С чего вдруг объявляется столько людей, которые хотят убить меня из-за моего отца? Людей, которые, собственно говоря, и не люди вовсе. И, кстати, что ты сам такое?
С долей удовлетворения я следила, как сказанное мной стирало с него все эмоции. Но это удовлетворение совсем скоро сменилось неуверенностью. Я не могла прочесть выражение его лица. Люциан весь подобрался, широкие плечи напряглись. Это угроза промелькнула в зеленых глазах? Или чувство вины? Я не знала, но стало ясно, что я зашла слишком далеко. Ну почему я никогда не прислушиваюсь к своей интуиции? Я хотела его разговорить, а добилась только того, что между нами чуть ли не воздух потрескивал. Когда это стало невыносимым, а я взвешивала идею стратегического отступления, он отвел взгляд.
Этого я тебе рассказать не могу.
Люциан, пожалуйста. Я
Я не могу, прервал он мои отчаянные возражения, потому что дал слово не рассказывать тебе об этом.
При виде моего удивления он тяжело выдохнул и запустил руку в волосы:
Я и так радовался, что, очнувшись, ты не забилась в истерике и с криками «Кто ты? Что ты, черт побери, такое?» не дала мне по мозгам лампой, чтобы сбежать, на его лице появилась кривая улыбка. Почти все так реагируют.
Я не могла не улыбнуться в ответ:
Очевидно, ты производишь неизгладимое впечатление на девушек, которые просыпаются рядом с тобой.
Он засмеялся уже в голос:
Да, если я этого не захочу, ты меня так быстро не забудешь, озорные зеленые глаза смотрели на меня. И я сразу ему поверила. Внезапно он оттолкнулся от подоконника и приблизился ко мне. У меня зашлось сердце.