Откуда у меня взялась эта смелость, чтобы выставлять столь ультимативные требования женщине которую всегда откровенно побаивалась, даже не представляю. Сейчас я не чувствовала перед ней ни робости, ни страха, ни вины, лишь желание докопаться до правды владело мною в тот момент.
Стоя возле двери напротив пожилой женщины, я была серьёзно настроена не выпускать её пока не получу правдивого ответа. Видимо Ольга Петровна сама это поняла, потому что сдалась сразу же, как только соизволила поднять на меня взгляд. Она тяжело вздохнула, будто всхлипнула, развернулась, прошла обратно к табурету, села на него и сгорбилась. За то время пока я жила с ней я ни разу не видела её настолько подавленной, и это было непривычно, особенно с учетом того, что косвенно или напрямую именно я была причиной такого состояния.
-Хорошо, - тихим и каким-то надломленным голосом проговорила она, - я расскажу.
Рассказ не занял много времени, но оказался крайне любопытным.
Когда женщина закончила, я даже не знала, как мне на всё это реагировать.
-Вы, кажется, торопились, - припомнила я, отпирая дверь и выразительно указывая на выход. Не смею вас задерживать.
-Надьк, ты это, карточку разблокируешь, а? снова обретя уверенность, произнесла Ольга Петровна, медленно бредя к двери.
-Не смею вас задерживать, - снова повторила ей, стиснув зубы и крепко вцепившись в дверную ручку.
Удивительное дело, но пожилая женщина даже не возразила, прошла мимо меня, обулась и, бросив напоследок, что ещё навестит, покинула мою скромную обитель. Закрыв за ней дверь, я на пару секунд прислонилась к ней лбом и глубоко вдохнула, пытаясь унять злость. Почти справившись с эмоциями, отлипла от двери и вернулась в кухню. Тронула кончиками пальцев пластиковый бок чайника, поморщилась, определив, что он успел изрядно остыть, и снова щёлкнула кнопкой.
Пока чайник грелся, а я рылась в кухонных шкафах, выискивая завалявшуюся упаковку ромашкового чая, в голове раз за разом, будто заевшая пластинка, прокручивался рассказ, поведанный родственницей. Да с такими родственниками никаких врагов не нужно! Я невесело улыбнулась, выудив из-за пакета с сухарями коробочку чая.
История оказалась довольно проста и не отличалась оригинальностью. Когда мать подкинула меня тётке этаким несвоевременным подарком, мой дед со стороны отца широким жестом назначил приличную сумму на моё содержание. Кто же знал, что тётя Катя по-своему решит распорядиться чужими деньгами!? Я не увидела ни денег, ни вещей и продуктов, которые следовало на них покупать. Тётка обряжала меня в обноски своей собственной дочери и частенько напоминала мне, что я живу у них из милости и жалости, а сама в это время тратила деньги, предназначенные для меня, на оплату своих кредитов и покупку прочей дряни для своего семейства.
Перед тем как мне следовало пойти в первый класс, дед вдруг вспомнил о внучке и прислал своего человека, чтобы тот убедился, что со мною всё хорошо. Лучше поздно, чем никогда!
Так вот этот человек, неожиданно заглянув в гости, обнаружил, что деньги, выделенные на содержание ребёнка, до ребёнка не дошли, осев на тёткиных пальцах золотыми колечками, новой мебелью в квартире и кучей дорогих платьев в шкафу моей двоюродной сестры. Связавшись с дедом и обрисовав ситуацию, проверяющий получил новые указания. Не задерживаясь в квартире моей родственницы, дольше времени необходимого, чтобы собрать меня в путь-дорогу, мужчина повёз меня на ПМЖ (если кто-то вдруг не знает значение аббревиатуры, поясняю это постоянное место жительства ?) к бабушке.
Странно, но я совсем не помню того дня, даже каких-то обрывков воспоминаний, но Ольга Петровна Таращук клялась, что в тот день к ней на порог меня доставил абсолютно незнакомый хорошо одетый мужчина и в безапелляционной форме наказал очень хорошо заботиться обо мне. На имя родственницы открыли счёт в банке и ежемесячно стали перечислять средства на моё содержание и воспитание, только теперь моя вынужденная опекунша обязана была отчитываться в конце месяца обо всех совершённых тратах чеками. И первое время она так и делала, пока не сообразила, как ловко можно обвести проверяющего вокруг пальца и продолжать снабжать деньгами моего деда тётю Катю.
Короче так сошлись звёзды! Бабка принялась химичить с чеками. В тот период кассовые аппараты были редкостью на мелких торговых точках и в ходу были товарные чеки, заполняемые от руки, ими-то и решила воспользоваться моя ушлая родственница. Ольга Петровна каким-то невероятным образом умудрялась выпрашивать пустые бланки с проставленными печатями, в которые после вписывала свои несуществующие покупки. Обычными чеками со всякой мелочёвкой вроде продуктов и бытовой химии бабуля разбавляла липовые товарные чеки, создавая впечатление, что для родной внучки ей денег не жалко, тем более чужих. После чеки письмом отправлялись по адресу, указанному проверяющим. Конечно же, никто не собирался носиться по городу, контролируя правдивость выписанных чеков, на что и рассчитывала бабка.
Но и этот мухлёж долго не продлился. Когда стало приближаться моё четырнадцатилетние с очередной проверкой нагрянул ещё один тип. Как поведала Ольга Петровна, на этот раз к ней в квартиру явился совсем ещё молоденький парень, «примороженный и снулый как рыбина» - так изящно охарактеризовала его бабуля. При себе парень имел папку с аккуратно подшитыми в неё чеками и претензии к моей дражайшей родственнице. Выяснилось, что он заменил своего предшественника и, изучая переданные документы, нашёл много не состыковок.