Здесь мы в безопасности, во всяком случае пока; легион останется нам верен Лугдуний дал слово. Вполне возможно, вся страна охвачена мятежом и войска посланы, чтобы схватить нас, как когдато Сулла отрядил солдат на поимку потомков Мария, одним из которых был и Юлий Цезарь. Однако, может статься, мы так легко, как он тогда, не отделаемся. За нами горы Македонии, куда никто не рискнет сунуться, зная, что с нами целый легион. Так или иначе, у нас будет достаточно времени, чтобы разузнать все как есть; нам ни в коем случае не следует какимилибо необдуманными действиями ставить под угрозу нашу нынешнюю безопасность. Не стоит торопиться, пока нам не грозит непосредственная опасность.
Мой дядя както сказал мне, что чрезмерная осторожность так же гибельна, как и отчаянное безрассудство, мягко замечает Октавий.
Я неожиданно для самого себя вдруг вскакиваю на ноги, будто подброшенный неведомой силой, и слышу собственные слова:
Я буду звать тебя Цезарем, ибо знаю, что тебе было назначено быть его сыном.
Октавий оглядывается на меня похоже, эта мысль до сих пор не приходила ему в голову.
Пока не время для этого, говорит он медленно, но я запомню, что Сальвидиен был первым, кто назвал меня так.
А поскольку он прочил тебя в сыновья, ты должен поступить так, как поступил бы он сам, продолжаю я. Агриппа сказал, что один легион уже на нашей стороне, остальные пять в Македонии последуют примеру Лугдуния и присягнут нам, если мы будем действовать без промедления. Они наверняка в еще большем неведении о том, что происходит, чем мы. Я предлагаю идти на Рим с преданными нам легионами и брать власть в свои руки.
А потом? Мы не имеем ни малейшего понятия, какова она, эта власть, и кто противостоит нам, возражает Октавий. Мы даже не знаем, кто его убийцы.
Я:
Власть будет такой, какой мы сумеем ее сделать. А что касается наших противников, то этого нам знать не дано. Но если легионы Антония присоединятся к нашим, то
Октавий повторяет с расстановкой:
Мы даже не знаем, кто его убийцы. Нам неизвестно, кто его враги, а значит, и наши.
Меценат вздыхает, затем поднимается и, качая головой, говорит:
Мы обсуждаем, как нам поступить, но ни разу не обмолвились о цели наших будущих действий.
Он бросает долгий взгляд на Октавия:
Друг мой, какова твоя цель, чего ты хочешь достичь?
В течение нескольких мгновений Октавий молчит, затем внимательно всматривается в лицо каждого из нас по очереди:
Клянусь перед вами и богами, что, если суждено мне остаться в живых, я отомщу за смерть дяди, кто бы его убийцы ни были.
Меценат, кивая:
В таком случае наша главная забота сделать так, чтобы ты выполнил свою клятву, для чего прежде всего следует остаться в живых. А посему нам надо действовать очень осторожно, но действовать.
Он ходит взад и вперед, словно учитель, наставляющий учеников.
Наш общий друг Агриппа советует отсидеться здесь, в безопасности, пока не станет ясно, что делать дальше. Но это значит продолжать оставаться в неведении так или иначе, до нас дойдут известия из Рима, но это будут слухи, в которых правда перемешана с ложью, а факты искажены в угоду своекорыстию. Распри и соображения собственной выгоды вот и все, что будет источником нашей осведомленности.
Он поворачивается ко мне:
Наш пылкий друг Сальвидиен советует нам первыми нанести удар, пока царит общая неразбериха. Однако, бегая с робким соперником наперегонки в кромешной тьме, ты можешь, конечно, победить, но, скорее всего, сломаешь себе шею, упав с обрыва, или окажешься там, куда вовсе не хотел попасть. Нет, всему Риму скоро будет известно, что Октавий знает о смерти дяди, поэтому он вернется без лишнего шума, и единственными спутниками его будут лишь горе утраты да друзья, а не войско, отсутствие которого почтут за благо как сторонники его, так и враги. Никто не станет нападать на сопровождаемых несколькими слугами четырех юнцов, возвращающихся домой, чтобы оплакать погибшего родственника, как никому не придет в голову сплотить вокруг них боевые силы и тем самым только
насторожить врагов и придать им решимости. И если нас вознамерятся убить, то вчетвером скрыться от погони куда легче, чем целому легиону.
Мы высказали свое мнение теперь Очередь Октавия. В наступившей тишине я думаю про себя: «Как странно, что теперь мы вдруг готовы подчиниться его решению, чего никогда не случалось раньше. Может быть, мы почувствовали в нем силу, которой не замечали прежде? Или таково стечение обстоятельств? А может быть, он обладает тем, чего нет ни в одном из нас? Подумаю обо всем этом на досуге».
Наконец Октавий прерывает молчание:
Сделаем так, как советует Меценат. Оставим большую часть наших пожитков здесь, как будто собираемся вскоре вернуться, а сами завтра же двинемся в путь, стараясь как можно скорее попасть в Италию, но не в Брундизий там стоит легион, и неизвестно, чего от него ждать.
Тогда в Отрант, вставляет Агриппа, к тому же это ближе к Риму.
Октавий согласно кивает.
Теперь ваш черед сделать выбор: тот, кто вернется со мной, навеки свяжет свою судьбу с моей. Другого пути нет, как нет и дороги назад. Я ничего не могу обещать вам, кроме того, что выпадет на мою долю.