Андрей поймал себя на мысли, что тема жоп его уж слишком увлекла. И тут же, глядя на приятную, округлую, оттопыривающуюся в нужных местах, попочку Глаши, которая привстав на цыпочки раздвигала бархатные портьеры на окнах спальни, нашел разгадку этого феномена.
Казалось бы, в этом наблюдении за пятой точкой Глафиры можно было бы уловить некий сексуальный подтекст. Вот только на самом деле в этом плане все обстояло достаточно запущено. Собирательный образ трех Андреев представленных Андреем Сваном, Андреем Беловым и Андреем Наумовым, возлежащий сейчас на пуховой перине и наблюдающий за действиями девушки, был наделен внутренними противоречиями, делающими всякие рассуждения на тему секса, не говоря уж о переходе от слова, в смысле от мысли, к делу, достаточно проблематичными.
Причина заключалась в том, что Андрею Свану, в силу его преклонного возраста, подобные развлечения сначала стали обыденно тривиальными, а уж после повторного инфаркта и вовсе обыденно обременительными. Так что с некоторых пор он предпочел перейти в категорию наблюдателей. Новое, молодое тело, конечно же, рано или поздно должно было бы возродить тягу к прекрасному. Но тут препятствием стало то, что тело хоть и новое, но уж очень молодое. Как-никак Андрею Наумову едва исполнилось двенадцать. И по хорошему ему надо было бы подрасти еще года на два, после чего на некоторое время он утратит способность думать о чем бы то ни было, кроме как о бабах.
Правда после посещения Зенона, в неделю обретения силы, Наумов стал резко мужать, так что по прикидкам старшего Андрея гормональный шторм, присущий протуберальному периоду, мог случится в любой момент. При этом Андрей Сван никоим образом не собирался препятствовать такому развитию событий, более того с нетерпением ожидал этого, рассчитывая за счет ранее приобретенных навыков общения с многочисленными женщинами разных возрастных категорий и социального статуса сделать это событие незабываемым. Но как бы то ни было, пока тело Андрея Наумова к подобным игрищам не было готово. Оставался третий участник триады Андрей Белов, который в свои шестнадцать, не только мог, но и, теоретически, должен был уметь. Правда романтично слезливые записи в дневнике Андрея Белова, посвященные его однокурснице по Магической Академии Эллионора Измайлов, вызвали серьезные и обоснованные опасения, касательно этого.
В любом случае хотелки Андрея Белова к рассмотрению не принимались. Поскольку Андрей Сван контролировал разум, Андрей Наумов являлся номинальным владельцем тела, а Андрей Белов был представлен в триаде разве что собственным именем в паспорте, да еще Родовым Перстнем
Беловых, который к тому же до сих пор оставался непривязанным.
Так что, в ближайшее время, в этом плане, Глафире ничего не угрожало. Или наоборот угрожало. Поскольку Андрей готов был забить на что угодно, что девица каждое утро появлялась в его спальне не просто так, типа уточнить обеденное меню и виляя задом распахнуть шторы, а исключительно по поручению управляющего поместьем, возложившего на Глафиру нелегкую задачу соблазнить молодого барина и по возможности отвлечь его от дурацких идей, связанных с революционными преобразованиями в поместье.
И хотя свои долгосрочные цели и задачи Андрей озвучил разве что Фаготу, заявив, что просто портить баб и набирать вес за счет обильного питания он не намерен, одно лишь распоряжение управляющему подготовить полный финансовый отчет за прошедший год, ввело того в ступор. Андрей и сам вскоре понял, что он погорячился с этим распоряжением, поскольку квалификация управляющего поместья, не позволяла тому понять, а что же от него собственно говоря хотят. И Карл Генрихович пошел по пути наименьшего сопротивления. Воспользовавшись на всю катушку данными ему властными полномочиями приказал перепороть на конюшне практически весь дворовой люд и объявил досрочный сбор податей с крестьянских хозяйств. Тем самым пытаясь продемонстрировать новому хозяину свою эффективность и исполнительность.
Нет, деньги, конечно, Андрею бы не помешали. Хотя оставшиеся после презента капитан-исправнику девяносто девять Поднебесовок теоретически можно было бы обменять на почти двести тысяч рублей, немыслимая сумм, особенно учитывая тот факт, что вся наличность Андрея к настоящему времени не превосходила и трех тысяч. Но это теоретически. А на практике подобный чендж немедленно вызовет пристальное внимание силовых структур и добром это вряд ли закончится. Одно дело подарки делать и взятки давать, да ни один уважающий себя чиновник и в мыслях против подобного слова худого не скажет. И совсем другой коленкор торговать заграничной валютой, запрещенной к хождению на территории Империи.
Вот только подати с крестьянских хозяйств вряд ли могли принести что-нибудь большее, нежели десяток мешков зерна непонятного происхождения да пару телег с брюквой. Оно того не стоит.
Андрея деньги не интересовали. Его интересовали большие деньги. Вернее очень-очень большие деньги. И подати с крестьянских дворов в этом плане ничем не могли помочь. Разве что окончательно бы разорили холопов, которые от безнадеги вполне могли бы податься в бега, а то и того хуже, сразу в разбойники. Так что ничем иным, кроме как провокацией и саботажем Андрей указания управляющего расценить не мог.