Дорога вильнула, спускаясь с небольшого склона, и глазам нашим представилось сюрреалистическое зрелище.
Вместо построек там и тут торчали обгорелые руины по обе стороны от подъездной дороги. Сама дорога была черной от сажи, снега не осталось. Но никаких следов дыма, да и вид такой, будто сгорело тут все несколько дней назад.
Женька потер красные глаза и снова поморгал:
Стрелец, ты видишь то же самое, что и я?
Ага вырвалось у меня независимо от моего волеизъявления.
Чё за хрень? Николаич выпрыгнул первым и теперь стоял посреди ночного марсианского пейзажа,
растерянно озираясь. Петр Кириллыч, ты нас куда надо привез-то хоть?
Рыба от возмущения даже слова забыл. Он хоть и работал прежде пожарным инспектором, а водилой стал относительно недавно жена настояла, чтобы не спился, лично к начальству прибегала, мол, за рулем пить нельзя, вот пусть и крутит баранку, но город знал, как свои три волосины на макушке. В то же время и Артема Николаича тоже понять можно: приезжаем по сработке а тут одни угли.
Ну-к, парни, айда осмотрим, поразмыслив, решил начальник.
И мы с Женькой потопали вслед за ним по смерзшимся черным комьям льда, каким-то ошметкам, обломкам, а вокруг стоял отчетливый запах гари, но не свежей, а уже успевшей частично выветриться из отсыревших материалов.
Осторожно заглянули в один из проемов. Здесь дверь была деревянной и выгорела полностью. Через пару метров от входа вниз вели ступени. Мы посветили туда все черно и беспросветно. Осталась только кирпичная кладка, все остальное, способное сгорать, превратилось в пепел, как после ядерной войны. Спускаться, понятное дело, не стали.
Такая же картина была и в других кирпичных хранилищах. Металлические же ангары хоть и почернели, казались более или менее уцелевшими. Женька потянул на себя створку ворот, и ангар легко распахнулся. Даже в прыгающих лучах фонариков стало видно, что товары отсюда вывозили уже после пожара, оставляя те упаковки, которые невозможно было спасти. Брошенные, оплавившиеся, ящики и коробки так и валялись на полу или на искореженных адскими температурами стеллажах.
Даже ковылявший вслед за нами Рыба неестественно молчал, что лишь добавляло смятения в наши души.
Там, в конце, должен быть домик охраны, проронил Артем Николаич, выбираясь из очередной развалюхи. Пошли.
Мы безропотно, как детсадовцы на прогулке, засеменили за начальником. Домик действительно был. И самое главное, что он был целым.
Николаич загрохотал кулаком в дверь:
Пожарный расчет! Есть кто в хате?
В окне зажегся свет. Женька посмотрел на меня глазами глубоководного кальмара и толкнул в бок локтем, как будто я мог не заметить.
Дверь открыл заспанный мужик лет под сорок, почесывая живот под толстовкой. Мы тотчас вломились в помещение, да он и не стал сопротивляться людям, похожим на инопланетян. Хотя немного удивился.
Когда был сигнал? допрашивал его Николаич.
Какой сигнал? мужик оглянулся на пульт.
На мониторах отображались склады. Но все они были целехоньки!
Артем! шепнул Женька. Артем Николаич, смотри туда!
Праведный гнев начальника угас, так и не успев воспламениться. Он тоже увидел изображение на экранах.
Тут за нашими спинами послышался вопль Рыбы. Водила зашел последним и остался в дверях, поэтому раньше всех успел оглянуться и увидеть:
Смотрите! Там
Женька и Николаич, оттолкнув меня, выскочили наружу.
Всё целое! крикнул Женька.
Что-то заставило меня обернуться на охранника. Тот почему-то сидел в кресле перед мониторами и вроде бы дремал, откинувшись на подголовник. Я не знаю, что такое в его позе заставило меня отвлечься от бурных событий на улице и сделать шаг обратно, к пульту.
Одна его рука лежала на автомобильном руле, вторая безжизненно, на коленях, не сжимая, а как-то поддерживая, словно подставка, раздвинутый сотовый телефон-слайдер. Сидел мужик в автомобильном кресле, пульт выглядел как приборная панель иномарки, а кожа спящего имела отчетливо розовый, а оттого пугающий и неестественный оттенок. Не знаю, зачем, но я взял с его окоченевшей ладони слайдер, нажал на среднюю кнопку, и дисплей высветился заставкой полуголая блондинка с гипертрофированной грудью и губами.
Тут глаза трупа распахнулись, и я заорал
На всю дежурку противно рыкала сирена тревоги, Женька, протирая глаза, толкал меня в плечо:
Ничё ты разоспался! Давай, вставай, у нас сработка!
Где? беззвучно прошептал я и сел, боясь услышать хоть слово про Селезинские склады.
Да в магазине на Фрунзенской. Давай, не тяни, и так еле тебя добудился!
Гора упала с плеч. Но на всякий случай в машине я попросил:
Женька, ты ткни меня кулаком в поддых, да посильней!
Ты чё? удивился он.
Да так, хочу убедиться, что опять не сплю. Только что была такая фигня вроде проснулся, а на самом деле это мне приснилось, что проснулся