Да, она была моей помощницей во всех смыслах, вздохнул Восс и посмотрел на плескавшиеся в кружке остатки чая.
Мы спорили не один день, тихо добавил он. Мы спорили до тех пор, пока не стало ясно, что я не изменю своего решения. Я знал, что смогу добраться до Исствана-5. У меня были свои люди во многих флотах, по обе стороны фронта. Я знал, что смогу сделать это.
Восс замолчал, уставившись в пространство, словно оттуда на него смотрел кто-то из далекого прошлого. Дорн безмолвно ждал. Пару секунд спустя Восс продолжил.
Аскарид отправилась со мной, хотя и опасалась того, чем все может закончиться.
И чем все завершилось? спросил Дорн. Восс посмотрел на примарха, его зрачки все еще были расширенными от нахлынувших воспоминаний.
А разве это не тебе решать, Рогал Дорн?
Он был прав насчет «Эдикта о роспуске», произнес Дорн. Восс сказал, что хочет спать, поэтому
примарх оставил его. Они вернулись в кристаллический купол под пологом звезд. Круз чувствовал мрачное настроение примарха, пока тот наблюдал за космосом.
Конец летописания? произнес Круз, вопросительно подняв бровь. Думаете, им следовало разрешить наблюдать за ходом войны? Сохранить память о нашем позоре в картинах и песнях?
В куполе повисло молчание. Круз ожидал очередной приступ гнева, но Дорн ничем не выдал своих чувств, кроме медленного сопения.
У меня были сомнения насчет необходимости этого эдикта, ответил Дорн. Но, как показало время, Совет поступил совершенно логично. Мы воюем сами с собой и не знаем, как глубоко пустило корни предательство моего брата. Сейчас не время для того, чтобы кучка творцов свободно бродила по легионам. Это не та война, о которой нужно говорить в поэзии. Я понимаю, что
Но если не затрагивать логику, то вы испытываете сомнения, заметил Круз. Внезапно ему стало казаться, будто он понял, почему Рогал Дорн, Преторианец Терры, прилетел увидеться со старым летописцем в тюремной камере.
Не сомнения, но грусть, Дорн обернулся, указывая на звезды по ту сторону кристаллического стекла. Мы завоевывали галактику во имя просвещения, взяли с собой лучшим творцов, дабы они отражали в своих работах ту правду. Теперь же наши сражения останутся позабытыми и невоспетыми. И о чем это нам говорит?
Дорн опустил руку.
Это реальность, с которой мы столкнулись. Существование правды, за которую мы боремся, требует своих жертв, ответил Круз.
Жертв, скрытых тенями и молчанием? Деяния, которые нельзя вспоминать и судить? Дорн отошел от стекла, его шаги вздымали с пола клубы пыли.
Выживание или забвение вот как история будет судить нас, сказал серый воин.
Дорн оглянулся на Круза, на его лице промелькнула тень ярости.
И единственный путь для Империума это превратиться в безжалостную машину из железа и крови? грозным шепотом спросил примарх.
У будущего есть своя цена, сказал Круз, не отходя от обзорного окна. Дорн молчал. На мгновение Крузу показалось, будто он заметил отчаяние в глазах примарха. Позади него сверкали планеты Солнечной системы, холодные точечки света за башнями безымянной крепости.
В кого мы превратимся, Йактон Круз? В кого нас обратит будущее? спросил Дорн и, не оглядываясь, ушел.
Когда мы добрались до Исствана-5, резня уже закончилась, продолжал Восс. Мне так и не представилась возможность попасть на поверхность, но космос вокруг планеты был заполнен различными обломками. Они пролетали мимо иллюминатора моей каюты, еще остывающие фрагменты, огни, питающиеся кислородом, который оставался в обломках кораблей.
Дорн кивнул, его лицо было непроницаемым, пока он слушал летописца. После возвращения с палубы-обсерватории в примархе что-то изменилось. Казалось, он начал ограждать стеной нечто внутри себя. Это напомнило Крузу врата крепости, которые со скрежетом закрываются перед лицом приближающегося врага. Если Восс также это заметил, он ничего не сказал.
Сыны Гора пришли за нами. И только увидев их, я начал понимать, что неверно воспринял сущность этой гражданской войны, Восс взглянул на Круза, и у старого воина внутри похолодело. Металл, море зеленого металла, окаймленного бронзой, покрытого красными глазами. Их доспехи были заляпаны высохшей кровью. На цепях висели головы. От воинов разило железом и кровью. Они приказали идти с ними. Одна женщина осмелилась спросить зачем. Мне хотелось бы узнать ее имя, но в тот момент я желал лишь, чтобы она замолчала. В ответ один из воинов оторвал ей руки, и она еще долго вопила на полу. После этого мы пошли с ними.
Восс замолчал и уставился в пространство, будто вновь увидел ту женщину, умирающую в луже собственной крови.
Руки Круза непроизвольно сжались в кулаки, у него один за другим вспыхивали гневные вопросы. Кто именно это был? Кто из его бывших боевых братьев сделал это? Знал ли он его? Нравился ли он ему когда-то? Он вспомнил миг, когда понял правду о тех, кого называл боевыми братьями. «Прошлое все еще может причинить нам боль», подумал Круз. Старый воин тихо вздохнул, отпуская боль. Он должен слушать. Сейчас от него требуется только это.
С тобой было много летописцев? спросил Дорн.