здесь вообще сражались.
Когда мы идем обратно к загону, я ловлю обрывок разговора между охранниками, как я замечаю, у них отличные имена от тех, кто эскортировал нас последние три года. Должно быть, наши постоянные охранники находились в ангаре. Атака эльдар была безошибочно точна. Казалось, они знали, что ангар будет самым слабо обороняемым местом и что оттуда они получат доступ к главным коридорам. Эльдары очень умны, в этом я уверен, но это мастерство планирования кажется маловероятным даже для них.
Я размышляю над ходом событий, пока мы устраиваемся в камере. Никто не проронил ни слова, огромное открытое пространство кажется еще более пустым из-за потери двадцати человек. Я никогда не видел бойцов такими прежде. Впрочем, я тоже никогда не чувствовал себя так из-за других штрафников «Последнего шанса». Мы все ожидали смерти; мы осознали это после перового же сражения. Осталось только двадцать из четырех тысяч, так что же изменилось в этот раз? Видимо то, что у них не было ни единого шанса. Вот почему мы здесь это наш «Последний шанс». Если мы деремся хорошо, мы выживаем. Если сражаемся слабо умираем. Это жестокая правда. Словно закон подулья сильнейшие выживают, слабейших убивают и съедают. Это снова напомнило мне комментарий Полковника о других преступниках, что они не достаточно хороши. Что-то происходит, и я почти ухватил суть, но не могу сложить все части головоломки.
Мои мысли вернулись к убитым, с которых начались эти размышления. Но в этот раз, у них не было «Последнего шанса». Они просто оказались не в том месте и не в то время. И мы убили их. Я вместе с другими штрафниками повернул это колесо и открыл ворота. Мы убили наших собственных товарищей и это высшее предательство. Эльдарские пираты не оставили нам выбора, не оставили выбора Полковнику, кроме как отправить наших солдат-товарищей на небеса. Никто из нас не хочет думать об этом.
Никто из нас не хочет думать, что мы низшие из солдат, низшие из существ: убийцы товарищей, хладнокровные предатели.
Возможно, за исключением одного из нас. Того, кто делал это и раньше. Того, кто мог такое сделать: предать нас перед чудовищными чужаками, предать своих друзей. Человека, который давным-давно заслужил наказания. Человека, в котором нет даже унции человечности, которую чувствовали даже самые сумасшедшие психопаты «Последнего шанса». Мужчина, который пытался убить меня во сне за то, что я противостоял ему. Человека, который скользил, прятался и крался по жизни худшая, скользкая, выгребная жаба. Я ощущаю, как меня заполняет праведный гнев. Я оттягивал этот момент слишком долго, но когда я пережил то, что случилось в ангаре, моя ярость на Полковника внезапно возвращается, но в этот раз направленная к другому человеку, более концентрированная и приправленная тремя годами ненависти и отвращения. Я практически слышу, как что-то ломается в моем разуме.
Больше никогда, шепчу я, и окружающие смотрят на меня, на их лицах беспокойство, вызванное тем, что они видят в моих глазах. Питаемый внезапной яростью, я мчусь по камере в поисках Роллиса. Я вижу его в одиночестве, на своем обычном месте, сидящем прислонившись к стене. Он выжил, когда гораздо лучшие люди погибли. Его глаза закрыты, а голову он уронил на грудь. Он издает изумленный вопль, когда я хватаю его за рубашку и поднимаю на ноги, вбивая его в переборку со звонким ударом головой о металл.
Кейдж, выплевывает он с широко раскрытыми глазами, отвали от меня!
Ты ублюдок-предатель! прошипел я, схватив его за горло одной рукой и прижав его голову к стене. Ты предал нас! Ты продал нас эльдарам!
Что? спрашивает Лорон позади меня, и, оглянувшись, я вижу, что все собрались вокруг нас.
Он предатель, произносит Линскраг, проталкиваясь через толпу и становясь рядом со мной, он был заодно с эльдарами.
Я ничего не сделал, задыхается Роллис, извернувшись из моей хватки и отталкивая меня на шаг назад.
Он был оператором связи, продолжает Гаппо, он смотрит на это предательское отребье, он намеренно передавал не шифрованные приказы, давая чужакам знать, куда идут наши солдаты.
Он всю свою роту положил в засаде. Все были убиты кроме него. Кажется немного странным, не так ли?
Затем с озадаченным выражением прекрасного личика, Лори шагает вперед.
Как он умудрился передать им что-то в этот раз? спрашивает она. Все на мгновение стихают, обдумывая.
Я знаю, зловеще хрипит Франкс, он вел одну из «Химер» в десантный корабль, пока штурмовые корветы приближались. Он был все еще внутри, пока нас избивали. Мог воспользоваться встроенным трансивером. Бьет на пятнадцать километров, вагон времени, чтобы передать
краткое сообщение своим инопланетным сообщникам.
Это какой-то гребаный бред! брызгает слюной Роллис, глумясь с презрением. Вас всех надули!
Раздается гневный рык нескольких людей, когда те воспринимают эту теорию. И я осознаю, что тоже рычу. Я снова вижу, как лицо Славини взрывается кровью при ударе о шаттл и что-то внутри меня ломается. Без раздумий я хватаю Роллиса за плечи и вгоняю колено ему в пах. Он издает придушенный всхлип и пытается упасть в сторону, но я крепко его держу. Я бодаю его между глаз, с хрустом разбитых хрящей мой лоб врезается ему в переносицу. Я отступаю, пыхтя от гнева, и отпускаю его. Он стоит, качаясь, ошеломленный ударами, кровь стекает по его губам и щекам.