Он погрустнел, и мне стало неловко от его сочувствия. Я не знала, как вести себя при таких реакциях тем паче людских.
Оно хранится в лабораториях КРВЧ. Достать невозможно. Сожалею.
Только не говори, что ты собралась вломиться в КРВЧ в одиночку.
Я просто не сообразила, что ты хочешь помочь.
Там все мои друзья. Конечно хочу. Она покосилась в сторону кухни. Вот бы папа пришел! Мы бы поговорили.
Вряд ли ему удалось выбраться из Розы.
Ага. Она чуть нахмурилась. Поверить не могу, что он работает на КРВЧ. То есть я знаю, что он за повстанцев, но все равно. Это странно.
А что, он там не работал, когда вы в последний раз виделись? спросила я.
Ни в коем случае, фыркнула она. Я не видела его с тех пор, как умерла шесть лет назад, наверное, персонал меняется, но он ненавидел КРВЧ. Я умерла дома от КДХ, а когда перезагрузилась, он спрятал меня. Сказал, что не отдаст меня КРВЧ.
Ты шутишь. Надолго? Из родителей мало кто оставлял у себя перезагрузившихся детей, хотя меня не очень удивило, что Леб был из таких.
Всего на пару недель. В конце концов наступила ясность, и я поняла, что он не сможет скрывать меня вечно. Его бы схватили. Поэтому однажды он отправился на работу, а я просто ушла. Явилась в медицинский центр и назвалась сиротой.
Это объяснило, почему Леба, имевшего ребенка-рибута, приняли на службу в КРВЧ. Там ничего не знали.
Каллум что-то промычал, я повернулась к нему. Он сидел, привалившись к спинке дивана, и тупо смотрел в стену. Я взяла его за руку, но прошло несколько секунд, прежде чем он моргнул и посмотрел на меня. Взгляд его даже не фокусировался.
Все нормально? спросила я. Поесть хочешь?
Он не ответил. Глаза его сверкнули в сторону людей, рот открылся в хищном оскале, и раздалось глухое рычание. Я быстро отдернула руку и отпрянула, когда он забился в своих путах. Люди обернулись на шум, и из толпы выступил Тони.
Почему вы не отнесли его в спальню? Нечего ему тут делать.
Адди подхватила Каллума за ноги, я под мышки. Он извивался всем телом, и Адди поспешила в коридор, где распахнула вторую дверь справа.
В комнате не было ничего, кроме кровати и небольшого комода. В углу лежала небольшая стопка одежды да несколько книг Каллум вряд ли нанес бы большой ущерб, начни он бушевать и пытаться сбросить веревки.
Мы уложили его на постель, и Каллум перестал сопротивляться, когда я положила ему на лоб руку и запустила пальцы в волосы. Он слабо улыбнулся перед тем, как закрыть глаза, и мне захотелось лечь рядом.
Адди выскользнула из комнаты, и на пороге возник Тони, который жестом велел мне идти за ним. Я вышла в коридор и притворила дверь.
Значит, вот какие дела, негромко произнес Тони, быстро оглянувшись на собравшихся в кухне людей. У тебя много сторонников, готовых помочь.
Такого я не ожидала, судя по отрывочным репликам, которые доносились до меня, не говоря уже о взглядах в мою сторону.
Однако нам нужна пара недель на подготовку, чтобы сработать наверняка, продолжил он. Мы поищем оптимальные пути входа и выхода; возможно, попробуем поставить наших людей на ключевые посты в ночь штурма. Но Он посмотрел на дверь спальни. Они не велели мне говорить, но я считаю, что ты должна знать.
О чем? Я почувствовала, как подкосились ноги.
У антидота существует окно возможности. Если прождать слишком долго, а процесс зайдет далеко, то он не поможет.
Я проглотила комок и не своим голосом спросила:
Что за окно? Сколько у меня времени?
Двух недель точно нет, ответил он. Поэтому они и хотели, чтобы я молчал. Я скажу так: стадия, возможно, еще приемлемая, но времени мало. Как давно он такой?
Недомогание и трясучка появились дня три назад. Но отключаться он начал только вчера.
Тони скривился и провел рукой по волосам.
Ну да. Времени в обрез.
Сколько?
Не знаю. Это новая программа; медики еще сами толком не разобрались. Некоторым продолжают вводить инъекции без перерывов, чтобы посмотреть, что будет, и это плохо. Но я бы сказал возможно, сутки. Не исключено, что и больше, но риск велик.
Я уперлась рукой в стену, потому что мир пошатнулся и я побоялась упасть.
Значит, идти надо сегодня ночью.
Да.
Я на секунду прикрыла глаза.
Какой в этом смысл? КРВЧ хочет от нас избавиться?
О нет. Вы, ребята, им позарез нужны, но только как агрессивные, безмозглые солдаты. Они пока не добились этого, особенно от унтер-шестидесятых. А теперь решение найдено. Или будет найдено, если добьются желаемого эффекта.
По сути, им нужны были такие же, как я. Те, у кого почти полностью отсутствует свобода воли. Я глубоко вздохнула и кивнула:
Хорошо. Я пойду сегодня независимо от того, поможете вы мне или нет. Так и передайте.
Я так и думал, улыбнулся он краем рта.
Когда он уже повернулся, чтобы уйти, я придержала
его за рубашку. Мне пришлось потрудиться, чтобы изгнать из своего взгляда малейшее подозрение, но это, конечно, не удалось.
Зачем вам освобождать рибутов? спросила я. Что с вами стряслось?
Он рассмеялся и поднес ладонь ко рту.
Со мной?
Да. Вы помогали рибутам бежать и просто отпускали?
Не отрицаю. Это и правда был единственный выход.
Какой выход?
Мы хотим избавиться от КРВЧ. Иметь равные доли в пище, лекарствах и всем остальном, что КРВЧ раздает живущим за стеной, нас-то она считает пропащими. Нам не справиться с КРВЧ, если все вы останетесь на ее стороне.