Постой, малая, сказала женщина.
Отрезав изрядный ломоть, она завернула его в тряпку и протянула мне.
Я медленно взяла его и подержала, давая ей возможность передумать, но этого не случилось.
Спасибо, сказала я.
На здоровье.
Глава двадцать вторая
Каллум взглянул на меня из ямы, лицо светилось от радости. Он сидел, одной рукой обхватив колени; шлем лежал рядом. Я так обрадовалась, увидев его, что даже не сделала выволочку: надо было надеть.
Достала все-таки! сказал он с искренним удивлением, кивая на шлем у меня под мышкой.
Да. Я спрыгнула в яму и вручила ему трофеи. Рубашку тоже забрала. Надеюсь, она не сильно провоняла человеком.
Он поднес рубашку к носу:
Не, класс!
Я протянула ему хлеб:
Это тоже тебе.
Он развернул тряпицу и потрясенно посмотрел на меня:
Серьезно? Ты иногда обалдеть какая добрая.
Ешь всё, я не хочу, соврала я.
Каллум нахмурился и положил хлеб на землю:
Не валяй дурака! Мы ничего не ели с прошлой ночи. Он просунул руки в рукава, застегиваться не стал, разломил краюху и протянул половину мне.
Забирай себе, я не голодна, отказалась я, соскальзывая на землю.
Рен! Ешь, тебе сказано! Я, знаешь ли, бываю и крут. Не надо со мной нянчиться.
Резкость, проступившая в его тоне, заставила меня помедлить.
Я не хотела
Он закрыл мне рот поцелуем, и я ответила, испытав облегчение оттого, что можно не договаривать. Потом он чуть отодвинулся и вложил хлеб мне в руку; я улыбнулась и взяла.
Откуда такая роскошь? спросил Каллум, откусывая.
Зашла в чей-то дом, отозвалась я с набитым ртом. Хочешь поспать? Я покараулю.
Не, я не устал, возразил он, приканчивая хлеб.
Но ты же ночью не спал совсем!
А я вообще не сплю. Просто не могу.
Эвер тоже мало спала, сказала я, чертя пальцами по земле. Унтер-шестидесятые все такие?
Ну да, я про это слышал. Неделю назад я спал больше, но теперь ни в одном глазу.
А чувствуешь себя хорошо?
Отлично. Они делали Эвер уколы? Те, что сводят с ума?
Я кивнула, упорно глядя в землю.
А вдруг
Я подняла голову и увидела его встревоженное лицо.
Вдруг и тебе сделали? подсказала я.
Ну да.
То есть ты не знаешь?
Нет. Но мы с соседом мало разговаривали. Он вряд ли сказал бы.
Но самочувствие у тебя хорошее?
Да, разве что Он посмотрел на свои дрожавшие руки.
Возможно, ты просто проголодался. Ты всегда мало ел. И устал. Тебе надо поспать.
Пожалуй. А если дело не только в этом? Тогда в чем?
Ты убрался оттуда, ответила я с уверенностью, которой не чувствовала. Много уколов они не успели тебе сделать. А если что и ввели, то оно просто выветрится.
Он кивнул и откинулся на стену ямы.
Ага. Я уверен, что все нормально. Я ведь недолго там пробыл.
Он старался убедить скорее себя, чем меня, но я улыбнулась и кивнула:
Точно.
Попытаюсь заснуть, объявил он, закрывая глаза. Потом приоткрыл один и выставил руку. Не хочешь ко мне?
Не могу. Кто-то должен остаться на вахте.
Обнимашки! Один разок. Может, два. Максимум пятнадцать.
Каллум! рассмеялась я. Спи!
Ладно. Он нарочито вздохнул, не прекращая кривиться в улыбке.
Когда через несколько часов я высунулась из ямы, ночь казалась обманчиво мирной. По округе задувал ласковый ветерок, тревоживший последнюю листву. Было так хорошо, что меня на миг посетила дикая мысль взять и улечься с Каллумом под деревьями.
Неожиданно он сел рядом, озираясь по сторонам. Он долго пытался заснуть или притворялся, будто пытался, пока наконец не сдался и не уставился в земляную стену. Это так напомнило Эвер, что у меня
перехватило дыхание, как будто кто-то сел мне на грудь.
Я развернула карту и ткнула в указанное Лебом место будущего побега.
Проскочим здесь, провела я пальцем маршрут. Надеюсь, мы подберемся поближе к забору, прежде чем нас засекут. Отсюда в рощу и на север, пока люди не отстанут. Затем повернем и пойдем на юг.
Понял, кивнул Каллум.
Я выбралась из ямы первой, он последовал за мной. Трущобы были ярко освещены нас продолжали искать офицеры КРВЧ, но над полем висела темнота.
Когда я двинулась по направлению к городской черте, Каллум взял меня за руку и сплел наши пальцы. Мы шли чуть медленнее, чем обычно. Ноги у меня налились свинцом, а желудок требовал пищи. Я чуть не поддалась соблазну сделать остановку и поискать съестного, но побоялась снова привлечь внимание преследователей. Необходимо было как можно скорее подобраться к границе города, пока нас не обнаружили.
Каллум выглядел получше, чем раньше. На голод не жаловался, казался спокойным и уравновешенным.
Ты знаешь, кто застрелил тебя и твоих родителей? спросил он.
Нет. Это все равно не важно.
Он выдержал паузу и покосился на меня:
А ты скучаешь по маме и папе?
Не знаю. Это был единственный правдивый ответ на такой вопрос.
Как это ты не знаешь?
Вот так. Я плохо их помню, а в том, что всплывает в памяти, хорошего мало. Но иногда я чувствую что-то странное.
Вроде грусти?
Пожалуй.
Ты хотела бы их увидеть, будь они живы?
Каллум, ты никогда не убедишь меня в том, что это здравая мысль. И ответ «нет». Я не хотела бы их видеть.
На несколько минут он умолк. Мы шли через жилой район, выбирая путь за домами по мере приближения к городской черте.