Номера мальца я не знала, но догадаться было несложно. Ниже шестидесяти. И ему недавно делали уколы.
Каллум пытался бежать, но толпа не пускала и каждый раз загоняла его обратно. Неожиданно пацан прыгнул, впился Каллуму в плечо и вырвал кусок мяса.
С выражением предельного ужаса и недоумения Каллум отдернул руку. Его затравленный взгляд метнулся по сомкнутому вокруг кольцу и остановился на мне с явным облегчением. Обычно моему появлению никто не радовался.
Прочь! гаркнула я.
Рибуты бросились врассыпную, а я схватила за рубашку мелкого, когда тот снова изготовился напасть на Каллума, с силой ударила его в лицо и отшвырнула в сторону двери. Неужели за ним не явятся? Неужели охранники намеренно оставили его здесь в таком состоянии?
К пацану устремилось несколько унтер-шестидесятых, а я опустилась на колени возле Каллума. Когда я уже открыла рот, собравшись наорать на него и спросить, почему он, будучи сильнее, не побил этого недомерка, которому вздумалось попробовать его на вкус, Каллум вдруг обхватил меня за талию и прижал к себе.
Спасибо, произнес он, все еще задыхаясь.
Я замерла от тепла его объятий. Это было слишком приятно. И я никак не могла вспомнить, из-за чего хотела накричать на него.
Извини, сказал он, отстранившись и поднеся руки к груди. Я испачкал тебя кровью.
В зале стало удивительно тихо. Все смотрели на нас, и я понизила голос:
Ты цел?
Стоп. Я хотела сказать что-то другое. Я собиралась ругаться.
Этот малыш попытался меня сожрать. Он посмотрел на свои руки. Полюбуйся! Он уже начал!
В нескольких местах были вырваны солидные куски мяса. Я сглотнула, с трудом сдерживая тошноту. Пацан действительно вгрызался в его плоть, как дикое животное.
Что же все-таки с ними делали?
Почему ты не дрался? спросила я, стараясь говорить сдержанно, хотя внутри все клокотало. Мне было нужно, чтобы Каллум успокоился и не сходил с ума из-за какого-то текущего эксперимента КРВЧ.
Я не знаю. Он же ребенок. А когда он вдруг начал кусаться, я совсем растерялся.
Ты должен был дать отпор.
Меня загнали в угол! Он посмотрел через мое плечо, и голос его упал почти до шепота. А еще он ровесник моего младшего брата.
Он тебе не брат.
Знаю, но все равно
Мне необходимо, чтобы ты стал лучше, сказала я.
Тебе и впрямь наплевать, что он едва меня не сожрал? спросил Каллум и снова выставил руку.
Через минуту все затянется.
Да не в этом же дело! Я ранен!
Мне необходимо, чтобы ты стал лучше, повторила я.
Я
Тут по столовой разнесся визг, я обернулась и увидела, что обезумевший малец завис в прыжке и приготовился обрушиться на только что вошедшего охранника. Прыгнул он так высоко, что это было неестественно даже для рибута.
Никто и оглянуться не успел, как его зубы сомкнулись на шее человека. Я быстро пригнула голову Каллума и тут же услышала, как другие рибуты попадали на пол. Заговорило оружие.
С каждым выстрелом, которых насчиталось десять или пятнадцать, Каллум резко дергался. Потом наступила тишина. Я выждала еще немного и медленно подняла голову. Подросток и охранник были мертвы, хотя охранник, наверное, умер в тот самый миг, когда ему вырвали горло.
Что Глаза Каллума округлились от испуга. Что с ним такое?
Сошел с ума, ответила я, не зная, как объяснить иначе. Здесь, в столовой, где КРВЧ слышала каждое наше слово, сказать правду я точно не могла.
Он промолчал, но быстрый взгляд в сторону унтер-шестидесятых явно говорил о том, что он уже что-то слышал.
Каллум!
Он повернулся ко мне, и его серьезное лицо слегка смягчилось. Это было приятно. Как будто он смотрел на меня не так, как на остальных.
Мне необходимо, чтобы ты стал лучше. Без шуток. Ты должен слушаться приказов и больше работать. Они не терпят тех, кто выделяется. Я кивнула на мертвого рибута, и Двадцать два сглотнул. Он понял. Договорились?
Да.
Когда перед отбоем я вернулась в наш отсек, Эвер сидела на постели и содрогалась всем телом. В мертвых глазах не было ни проблеска надежды, но она все еще оставалась собой. Дрожащим, жалким подобием себя.
Я села на свою кровать, и Эвер вскинула голову. В пронзительном взгляде полыхнула ярость.
Я мертва.
Как и все мы, попыталась я улыбнуться.
У нее вырвался сухой смешок, на лице проступило удивление.
Никак ты
пошутила?
Немножко. Не очень удачно.
Мне понравилось. Эвер сжала губы и стала болтать ногами. Мне показалось, что она едва сдерживает рыдания. Но на этот раз я мертва по-настоящему. Еще не убили, но меня уже нет.
Я открыла рот и снова захлопнула, оглядевшись по сторонам. Люди наверняка записывали каждое слово. Они могли слушать.
Ты есть, сказала я очень мягко.
Леви был мертв, продолжила она, еще до того, как попытался загрызть Каллума. Он уже много дней как умер. Он еще ходил, но ничего живого в нем не осталось. Только сбрендившая оболочка. Она с такой силой натянула рукава, что я подумала: сейчас оторвутся. А когда он пошел на Каллума, я поняла. Каллум очень вкусно пахнет. Как Ее лицо исказилось, и она договорила шепотом: Как мясо.
Меня замутило, и я уставилась на свои ступни, надеясь, что она не заметит, до чего мне тошно.
Это пройдет. Наверно, это просто