Да ладно, чего там, пожал он плечами.
Я заметила, что с другого конца зала на меня пристально смотрит Хьюго, и, скрестив на груди руки, уставилась в сверкающий деревянный пол. Мне захотелось уползти в угол, спрятать лицо и никогда больше не видеть этих людей.
Ну, будешь бить меня или как? осведомился Каллум.
У меня вырвался удивленный смешок, я торопливо закашлялась, скрывая его. Но было поздно: он услышал и пришел в щенячий восторг.
Буду-буду, сказала я и зарделась, когда снова взглянула в его глаза.
Каллум выставил кулаки, и я нанесла легкий удар, который он без труда блокировал. Я врезала посильнее и отшатнулась в последний миг, чтобы не угодить ему в челюсть.
Быстрее, велела я. Чуть не попала.
Тебе, наверное, придется смириться с тем, что толком мне никогда не выучиться, ответил он, пригибаясь и уворачиваясь от моего кулака.
Нет.
Нет? Он подскочил, когда я сделала подсечку.
Молодец.
Спасибо. Значит, нет? Ты не смиришься?
Нет. Все мои стажеры отлично справляются. Во время обучения никто не погиб. А после только двое.
Из скольких? спросил он и робко ударил. Я легко уклонилась.
Ты даже не пытаешься,
заметила я, чувствуя, как уголки рта сами ползут вверх.
Немножко пытаюсь. Он вскочил на ноги.
Попытайся хорошенько.
Он ударил сильнее, но я так же с легкостью увернулась. По крайней мере, этот удар был уже получше.
Так из скольких? повторил он вопрос.
Их было двадцать или двадцать пять. Примерно.
Мы начали обмениваться более сильными ударами; мой кулак врезался ему в подбородок. Я перехватила его руку и дернула так, что он приземлился на пятую точку. Он тотчас попробовал подсечь меня, как я и учила. Я улыбнулась.
Умора, да? спросил Каллум, бросив свою затею, когда я отскочила.
Нет, вполне сносно, ответила я и пригнула голову, чтобы он не увидел, как мое лицо еще больше расплывается в улыбке.
Он вдруг поймал меня за кисть. Я споткнулась и ударила его коленями в живот, грохнувшись сверху. Каллум издал стон, слившийся со смехом.
Я победил! прохрипел он.
Это называется победой?
Я начала сползать с него, но он схватил меня за руку, приподнялся на локтях, и мы оказались лицом к лицу.
Да.
Я смотрела не в его темные счастливые глаза, а на наши сплетенные кисти, пытаясь перебороть тепло, волной растекавшееся по всему телу. Да еще щеки пунцовые стали. Ну и дела.
Прости меня за те слова, проговорил он тихо. Я не хотел.
Высвободив руку, я соскользнула с него на прохладный пол. Пусть сокрушается очень даже хотел.
Ладно, проехали.
Нет, твердо сказал он, садясь рядом и наклонившись ближе, чтобы никто не подслушал. Мне не следовало говорить, что тебе нравится охотиться на людей лишь потому, что у тебя это здорово получается
Мне нравится, перебила его я. Отчасти. Особенно погоня. Но Я не знала, как выразиться, чтобы он понял еще не дозрел.
Но что?
Но у меня и выбора нет, произнесла я негромко. Я почти не помню, как жила человеком, а если что-то и всплывает в памяти, то лишь кошмары. Это все, что я знаю. Все, что умею. Поэтому да, иногда мне это нравится.
Это можно понять. Похоже, он на самом деле так думал.
А еще я ничего не чувствую. То есть не так, как надо. Я Сто семьдесят восемь. У меня не может быть никаких эмоций.
Вранье, возразил он весело.
Нет, не вранье.
Каллум придвинулся еще ближе, и я уловила свежий запах его кожи. Это был запах чистоты, запах жизни, запах номера Двадцать два, и мне захотелось завернуться во что-нибудь, чтобы скрыть исходивший от меня смертный смрад.
А я говорю, что это ложь. Ты отмутузила меня будь здоров. Это была злость. А когда говорила о своей человеческой жизни, в глазах появилась печаль. Он склонил ко мне голову, и до меня донеслось тепло его дыхания. Я удивленно втянула воздух, и Каллум улыбнулся. Ты многое чувствуешь.
Сто семьдесят восемь! Двадцать два! Займитесь делом!
Я вскинула голову и увидела смотревшего на нас охранника. Быстро поднявшись, я подала руку Каллуму. Он принял ее и вскочил на ноги.
Прощаешь? спросил он, встав в боевую стойку. Его глаза были большими и круглыми, как у щенка, выпрашивающего подачку.
Да, рассмеялась я.
Сделай так еще раз! взмолился он, радостно подпрыгивая.
Что сделать?
Засмейся.
Давай заключим сделку. Если сумеешь меня ударить, я засмеюсь.
До чего же ты странная!
Вечером спортзал начал пустеть, и я разрешила Каллуму идти на ужин. Когда я уже собралась последовать за ним к двери, на глаза мне попалась Эвер. Она направлялась к зоне для метания ножей. Я смотрела, как она подобрала тупой клинок, сделала несколько шагов назад и замерла, готовясь к броску.
Затем метнула нож. Тот отскочил от стены и упал на пол.
Каллум вопросительно взглянул на меня, придерживая дверь, и я взмахом руки велела ему не ждать:
Иди, я буду через минуту.
Я подошла к Эвер. Она посмотрела на меня и потянулась дрожащей рукой за ножом.
Привет! У тебя все в порядке?
Я хотела спросить тебя о том же.
Она шагнула назад и метнула нож. Лезвие воткнулось в стену дюймах в шести от мишени.
Просто блеск.
Следующие несколько бросков также не достигли цели. Нож даже не вонзался в стену. Эвер была бледна, ее шатало, а ведь действие той дряни, что ей ввели ночью, наверняка уже закончилось.